Глава 9

Элла и Уилл милостиво оставили меня одного. Как она сказала тогда? Если не спросить – никогда не узнаешь… Но у кого я должен спрашивать, если все вокруг говорят только загадками? Ответ был очевиден и прост: все воспоминания хранятся у меня в голове. И единственный человек, который может мне помочь – это я сам.
Удивительно, какую шутку сыграла со мной моя собственная память! Я помнил отчётливо день, изменивший мою жизнь на «до» и «после», но то, что предшествовало ему, как и прежде, словно скрыто во мраке. Неужели я сам так тщательно запрятал истину в самые потаённые уголки моей памяти? Или кто-то помог мне в этом или даже заставил? Что же, теперь я вижу лишь отдельные проблески, фрагменты, которые никак не могут сложиться в отчётливую картину. Я не могу сказать точно, что было на самом деле, а что лишь плод моего воспалённого разума. Всё перемешивается в бешеном вихре, а неизменным остаются лишь три компонента: я, Анна и Густав.
Густав…Сколько себя помню, он всегда присутствовал в моей жизни. Помню, как в детстве боялся его. Мрачный вид, тяжёлый взгляд и ужасный шрам, словно разделивший его правую щёку пополам, сделал его героем моих детских кошмаров. Постепенно этот страх перерос в трепет, и я с нетерпением ждал, когда он в очередной раз пройдёт в кабинет моего отца, неся в руках увесистый фолиант. Они часами могли просиживать там, разбирая таинственные знаки и символы, покрывавшие полуистлевшие листы книги.
Однажды я пробрался в кабинет, когда там никого не было. Тихо, практически не дыша, я взобрался на отцовский стул и принялся листать страницы. Я тогда уже умел читать, но буквы складывались в совсем не знакомые слова. И я, как заворожённый взирал на них, не в силах оторваться от загадочного текста. То была практически магия, и только строгий окрик отца вернул меня из мира грёз:
– Максимилиан! Не трогай! Это очень старая книга.
Но Густав защитил меня:
– Оставь его! У паренька явная тяга к знаниям. Может, и из него выйдет толк...
– Папа, почему я не могу прочесть этих слов? – осмелев, спросил я.
– Это латынь, - сказал он, будто оттаяв. – Хочешь, я буду учить тебя?
Возможно, именно этот момент определил мой дальнейший путь. Помимо латыни отец знал древнегреческий, арамейский, арабский и немного иврит. Но мне тогда казалось, что ему подвластен любой, даже птичий язык. Я стал читать, очень много читать. Но моё любопытство выходило далеко за рамки языкознания. Меня манило средневековье, эпоха, словно сотканная из тайн и загадок. И Густав поощрял мой интерес, периодически снабжая меня редкими изданиями, знакомя с древними манускриптами. Он стал моим учителем, наставником, а позже фактически заменил мне отца, который внезапно скончался от остановки сердца во время моей учёбы в колледже . Позже мне рассказывали, что отца нашли, сидящим за рабочим столом. На его губах играла лёгкая улыбка, а задумчивый взгляд был устремлён куда-то вдаль, словно ему удалось разгадать какую-то древнюю тайну...
Закончив учёбу, я сам стал преподавать, всё свободное время уделяя исследованиям. Книги, как и в детстве, манили меня, и, кажется, по-настоящему я жил только тогда, когда раскрывал очередной загадочный том и с головой погружался в его тайны. Я был счастлив и не помышлял ни о чём другом, пока не встретил Анну. Мой темноволосый ангел! Она стала для меня всем: моим вдохновением, моей надеждой, моей жизнью. Я помню вкус её губ, нежность её кожи и очаровательные ямочки на щеках... Это время было лучшим временем в моей жизни. Весь день я проводил на любимой работе, а после спешил к моей Анне.
Однажды Густав пришёл проведать меня и принёс с собой какую-то рукопись, заключённую в потёртую обложку. Протянув её мне, он сказал:
– Перед смертью твой отец работал над ней. Он говорил, что обнаружил нечто важное. Твердил, что это сенсация. Мы договорились о встрече, но, увы, она не состоялась. Он умер на следующий день. Макс, послушай. Может быть, я слишком многого прошу, но я хотел бы, чтобы ты закончил эту работу.
Я не в силах был отказать. А дальше... Дальше мои воспоминания туманны. Я помню, как принялся за труд, почти с благоговением прикасаясь к заветной книге. Я привык работать со старинными текстами, но к этой относился с особым почтением. Только представьте мой ужас, когда я ненароком опрокинул на неё стакан воды! За такое ругают даже детей. Я был готов проклясть всё на свете. Но вдруг обнаружил удивительную вещь. Форзац отклеился, явив моему взору простой, но очень надёжный тайник, в котором хранился странный пергамент. Я поспешил сообщить о своей находке Густаву, но тот ей вовсе не обрадовался. Напротив, Густав был зол и требовал всё немедленно вернуть ему, кричал что-то... Рукопись я отдал в тот же вечер. Но расстаться с пергаментом было выше моих сил. Тогда я ещё даже не догадывался, как прочесть этот документ. Для надёжности я сделать копию, с особой тщательностью перенеся всё содержимое пергамента в свой блокнот.
Вскоре после этого начался настоящий кошмар. Мне постоянно казалось, что кто-то следит за мной, а вещи на столе приобрели удивительное свойство появляться в совершенно неожиданных местах. Я стал замечать, что некоторые мои записи пропадали, а потом появлялись снова. Я стал растерянным и не знал, что происходит. Это не осталось незамеченным и для Анны. Она говорила, что я сильно изменился, стал каким-то замкнутым, раздражительным. Она волновалась за меня и не хотела оставлять одного в таком состоянии. Но ей надо было ненадолго уехать. Тогда и случилось самое страшное...
Проходили дни за днями, а Анна всё не возвращалась. Её телефон молчал, каждый раз встречая меня бесконечной чередой гудков. Я был просто в отчаянии и не придумал ничего лучше, как обратиться за помощью к Густаву. Он смерил меня презрительным взглядом и начал заверять в том, что ничего страшного не произошло, просто девушка решила порвать со мной. На прощание он задал мне вопрос:
– Да, кстати... ты ещё работаешь над тем пергаментом?
Я промолчал, но мой смущённый взгляд был красноречивее всяких слов.
– Макс, прошу тебя – выбрось его из головы. И девушку тоже. Забудь всё, сотри из памяти. Иначе добром всё это не кончится...
Но я не прислушался к его словам. И весь свой гнев, всю нерастраченную энергию направил на то, чтобы раскрыть тайну пресловутого пергамента. Не могу сказать, сколько времени это продолжалось. Я подобрался к разгадке близко, очень близко… Или даже нашёл? Но что? Нет, я не в силах вспомнить…
Точно знаю, что для меня всё закончилось в тот вечер, когда, вернувшись домой, обнаружил, что пергамент пропал. Я кинулся к своему столу, чтобы проверить блокнот, но в ящике на его месте лежал лишь окровавленный кулон необычной формы. Неужели… Как я мог такое забыть? Это же был тот самый чёрный дельфин, которого совсем недавно показывал мне Уилл и который, не снимая, носила на своей тонкой шее Анна...
Дальнейшее мне известно только со слов Густава. Я ворвался к нему с кулоном в руках, угрожая и требуя вернуть пропажу. Что я имел в виду, пергамент, блокнот или Анну, он так и не понял. Я принялся крушить всё вокруг. Меня скрутил подоспевший вовремя охранник. Густав проявил терпение. Он сказал, что всё понимает: я слишком много работал в последнее время, а внезапный разрыв с девушкой стал последней каплей. Он не станет обращаться к властям, если я соглашусь пройти курс лечения. В тот момент силы покинули меня, и я был согласен абсолютно на всё. Так я и оказался в клинике...
Теперь мне кажется, что однажды Анна навещала меня. Я видел, как она выходила из палаты вся в слезах. Или это был сон? В любом случае, я её не виню. Кто захочет связать свою жизнь с умалишённым? Спустя два года меня выписали из клиники, но вернуться на прежнюю работу я уже не смог. Книги из друзей словно превратились в моих злейших врагов, а на столе постоянно мерещился кровавый след от кулона. Густав мне дал новую работу, подарил надежду на то, что когда-нибудь всё снова будет хорошо...
Но почему меня не покидает мысль, что Густав знает гораздо больше, чем говорит? Почему он так настоятельно требует, чтобы я забыл Анну и всё, что связано с ней? Но главное, чёрт побери, кто подкинул мне этот проклятый блокнот и откуда у Уилла тот самый кулон? Париж... Все пути ведут в Париж! Может быть, именно там мне удастся собрать все осколки своей памяти?

#пишем_книгу