Глава 17

Прошла неделя с тех пор, как я обосновался более-менее безопасном месте с более-менее знакомыми людьми. Или мне хотелось верить, что я их знаю, и они на моей стороне. Тем не менее, они пытались помочь мне вспомнить то, что, казалось бы, утрачено навсегда. Профессор и Анна рассказывали мне разные истории обо мне, показывали вещи, которые некогда принадлежали человеку, которого они отчаянно хотели воскресить. Но у меня не получалось. Я узнавал все эти элементы прошлой жизни, но не помнил, как они попали ко мне в руки, и что было с ними связано. То, как они говорили обо мне, никак не вязалось с тем, что я сам о себе думал. Они представляли меня фантастическим героем приключенческого романа. Но я просто строю дома на колесах, я не Индиана Джонс. Да, я интересовался историей под влиянием отца и Густава, но, скорее всего, был обычным библиотечным червём. Все их попытки порождали только ещё больше вопросов, и в конце концов, привели меня в ступор.
Густав приходил каждый день, и выглядел более настороженным, чем обычно. Так выглядит пёс, почуявший вора вблизи хозяйского дома. И взгляд его был направлен на Профессора. Я так и не смог назвать его отцом, я не видел своего родителя в этом старике. Его манеры говорить, держаться слишком сильно разнились с привычками близкого человека, которые я наблюдал в течение жизни. Возможно, сознание Николя оказалось сильнее, и мой старик сохранился в теле этого мужчины только в виде воспоминаний. Но беспокойство Густава не было заразительным, я не разделял его. Профессор был всегда учтив и никогда настойчив, и груб. Все мои тщетные попытки вернуть утраченные из памяти года, и постоянный крах при разгадке мною же созданного шифра, он переживал стойко и не давил на меня. Профессор был почему-то уверен, что «Макс вернётся». Их Макс. Хотя даже я не верил в это. Я чувствовал себя будто попал в программу «Розыгрыш», и в любую минуту выскочит ведущий и скажет, что все это был тщательно спланированный сценарий, а потом приведут Джека и мы вместе поедем домой.
Джек. Я снова вспомнил о своем друге, грудь неприятно сжало внутри. Я постарался отмахнуться от своих мыслей и уйти в работу. Для этого мне предоставили кабинет Макса. «Мой» кабинет. Эта комната вызывала во мне неоднозначные чувства. Странно то, что все остальные помещения были мне знакомы в той или иной степени, они были узнаваемы. Место же, в котором я, казалось бы, проводил всю основную массу своей прошлой жизни, вызывало во мне чувство чужеродности и отторжения. Но я не понимал почему. Что-то в этой комнате было не так, но я не мог вспомнить как было раньше, чтобы осознать перемену. На мои вопросы о том происходили ли изменения в интерьере после моего исчезновения, никто так и не дал определенного ответа, и я совсем отчаялся.
Я остановился ненадолго перед старинной дубовой дверью, думая о мастерстве человека создавшего ее. Все в этом доме было пропитано благоговением перед духом истории. Снова почувствовал, как вторгаюсь свои-чужие владения. На самом деле, я не ощущал себя на новом месте, скорее хозяином, вернувшимся в дом после долгого путешествия, который он запомнил совсем другим.
Вторгся. Неспешно прошелся до рабочего места. На столе лежал блокнот, который должен был бы уже истлеть от моих мытарств (я уже сто раз себя проклял за то, что придумал этот чертов шифр) при попытках разгадать свои же каракули. Сел в кресло, скучно посмотрел на блокнот. Брать его в руки даже не хотелось. Полный тупик. У нас есть всего 4 строчки и все.
Я тупо уставился в стену, напротив. Три стены покрашены, а эта с обоями. Зачем я так сделал? Они же даже одного приятного изумрудного темного цвета. Ах да, я поклеил одну стену, и полотно никак не хотело приклеивается внизу. Угол отходил. Всегда раздражало, когда я смотрел на… СТОП!
Мой взгляд был прикован к идеально гладкому и приклеенному уголку. Сколько раз я смотрел на эту стену и искал изъян, но его не было. В этом и была странность. Я резко вскочил с кресла и бросился к этому злополучному углу, где были огрехи моих первых проб в строительстве. Стоя на карачках, я практически припал к полу, вглядываясь в стену. Анна появилась совершенно неожиданно.
- Обед го… Макс, что ты делаешь?
Я гладил стену, не отвлекаясь на нее. Наверное, она решила, что я окончательно свихнулся. Я надавил на стену пальцем, обои разорвались, а он прошел дальше. Я нашел тайник.
Я продолжил отрывать обои кусками, прорываясь все ближе к заветному ключу от моего прошлого. Мне открылась небольшая выемка в стене. Внутри нее находилось нечто, завернутое в пожелтевшую от времени тряпку. И я знал, что это. Моя рука уже было тянулась к заветному свёртку, как Анна остановила меня.
- Что это, Макс? Подожди, вдруг это может быть опасно.
- Нет, я сам его туда положил. Все, в порядке, - успокоил я её.
Не успев коснуться желанного предмета, как мою голову пронзила боль от внезапно проснувшихся воспоминаний.
Я нервно ходил по комнате, а этот свёрток лежал на столе, и казалось в любой момент способен уничтожить и меня, и весь этот дом. «Должен спрятать, должен избавиться» стучало в висках. Меня что-то сжигало изнутри. Всепоглощающий животный страх. Я хотел защитить себя, Анну, и… целый мир? Внезапно мой взгляд привлёк тот бесивший уголок обоев, который никак не хотел приклеиваться. И мне в голову пришла идея. Я выдолбил небольшое отверстие в стене, и поместил содержимое. А затем приклеил обои снова, казалось в тысячный раз, на этот раз они меня не подвели.
Анна заметила перемену и бросилась ко мне на помощь. Она придерживала меня, чтобы я не упал и не ударился головой, от внезапный судорог, вызванных болью. Она с ненавистью посмотрела на углубление в стене, и достав зажигалку хотела было сжечь все (наверное, с домом, она всегда была такой пылкой). Но я вовремя схватил ее за руку и остановил.
- Оно здесь не причем, - устало проговорил я, - просто начинаю вспоминать, а это оказывается не очень приятно. Возьми его, с тобой ничего не будет. Там ключ.
Она осторожно уложила меня разбитого на пол, я постепенно приходил в себя. Затем, взяла и осторожно развернула тряпицу, все ещё боясь, как бы не произошло тоже самое, что и со мной минутой ранее. В ткань был завернут стеклянный ключ, как тот что помог нам расшифровать несколько строк блокнота. Второй ключ. И клочок бумаги. Мне не нужно было смотреть. Я знаю, что сам написал.
Видимо, я открыл нечто великое и невозможное, к чему не готова наша цивилизация, и никогда, наверное, никогда не будет. Только мой эгоизм не дал уничтожить окончательно путь к моему открытию. Все исследователи страдают подобным недугом, и я не стал исключением.
- Это снова какой-то шифр? Опять указано это место и какие-то цифры, буквы. И какая-то карточка с… не разобрать почерк, - Анна с недоумением вертела в руках находку.
- Сен-Жак. С.23.С.4,- выдохнул я, пытаясь подняться, - Сен – Жак, это было не место. Пусть перекопают все в вокруг нее, и разберут до основания. Они ничего не найдут. Здесь я оказался на шаг впереди. Смотри на карточку, она из каталога.
Анна разобрала наконец-то невнятный иностранный подчерк, на карточке.
- Библиотечный каталог?! Сен- Жак — это не башня? Это книга?
- Да, а то что написано на клочке, указывает где именно следует искать ответы. Ну или направление к следующей загадке.
На секунду мне показалось, что я вижу Анну из прошлого. Глаза снова сияли, а улыбка озарила всю комнату светом. Она смотрела так на меньше раньше, и сейчас смотрела также. Но это было мгновение. Снова все утратило свет. И комната стала тусклой. Анна побледнела и перестала улыбаться, я видел, как она тает на глазах. А чтобы ее спасти, я должен найти то, что спрятал. Нельзя терять ни минуты, нам пора вернуться к блокноту.
Густав посмотрел на Профессора с непониманием.
- Зачем ты снова вовлек его во все это? Он только начал жить самостоятельно. Я уберёг его от кошмара, который принесло наше больное любопытство. Наша ошибка. Наше тщеславие.
Профессор стоял у окна, и казалось был очень далеко отсюда. Но так казалось лишь на первый взгляд. Старик размышлял, но не терял связи с реальностью, поэтому на выпад собеседника он ответил сразу.
- А разве это жизнь? Тоскливые будни обычного работяги. Когда Анна его привела, я решил было, что это какая-то не очень смешная ее шутка. Жалкая пародия на Максимилиана Байяр. Даже его тень была бы ярче того мужчины, которого ты из него слепил.
Густав вскочил со свое места, он не мог стерпеть подобное, и уже повышая голос сказал:
- Я обещал Бертраму, что буду заботиться о его сыне, - Густав все ещё не решался обращаться к Профессору по имени своего старинного друга. В этой всей истории с двумя сознаниями в одном человеке, он видел некоторые нестыковки, поэтому предпочитал говорить в третьем лице.
- И поэтому подослал девчонку следить… - Профессор наконец-то повернулся и направил свой взгляд на Густава, - так ли поступает заботливый крестный? Нанимает шпиона?
- Это отец доводит свою до такого состояния? Почему Анна так больна? Что ты с ней сделал?
- Ой, брось, Густав. Моя дочь уже долгие годы находится далеко от меня и в прекрасной семье, хотел бы я в это верить. И меня делает счастливым тот факт, что ее не постигнет проклятие вечной жизни как меня и увы, мою бывшую супругу, - казалось ничего не может потревожить размеренное спокойствие этого человека. Лицо его не выражало никаких эмоций, - А Анна… Ты же сам прекрасно понимаешь, что Нехиси в своем неполноценном виде обходится довольно дорого. Нам нужен был связной, сосуд, через который мы сможем передавать сообщения. Тут уже она сама вызвалась, я ни при чем.
- Старый дурак! Ты сам не понимаешь, что натворил! Нехиси питается жизненной энергией, сколько лет ты у нее забрал? Она доживет хотя бы до конца этого года?!
- Ничего уже не имеет значения. Все великие пути проходили по крови и костям случайных жертв. Анна оказалась одной из несчастных. То, что она считает себя моей дочерью было очень большим плюсом, она легко согласилась использовать себя для общения с Нехиси. Даже когда ослабла совсем…, наверное, мне должно было быть жаль. Но, живя так долго пресыщаешься всеми этими душевными порывами… трепетом… Единственное, что вызывает во мне страстный интерес - это пергамент и наработки Максимилиана. А ещё я не хотел бы, чтобы он попал не в те руки. Я не хотел бы, чтобы «Черный дельфин» вновь обрёл свое могущество. Не для этого я уничтожил почти всю их братию сотни лет назад, - старик до этого разглядывавший бумаги на столе, подняв уставший взгляд на Густава. И в этом взгляде отразилась вся тяжесть прожитых им лет. Это был взгляд человека, который уже давно был за порогом смерти, и устал, наверное, бегать от неё. Однако, что-то все ещё удерживало его на этой земле, отчего он не мог ее покинуть.
- Ты считаешь меня Злом, Густав. Но есть ещё большая Тьма, и в ней можем погибнуть все мы.
#пишем_книгу