Мы живые

Никто не знал, а "Мы живые"

Скажу, что, хоть "Мы живые" - это первый роман Рэнд, легче, когда уже читал "Источник" и "Атлант расправил плечи", потому что всё понимаешь, как это ни банально звучит, без слов. Что по грязным тротуарам Петербурга ходит вовсе не Кира Аргунова, а сама Рэнд, молодая и бледная, одетая в потрепанное пальто. Забавно посмотреть на ее неуверенность и детское упрямство, на наивность, на то, как сквозь все это только начинают пробиваться ростки ещё зеленого объективизма. Только после прочтения первого романа до конца понимаешь всю беспомощность распространенных умозаключений, что, мол герои Рэнд плоские и односторонние. Заявлять так - это все равно что говорить человеку - "Ну же, найди у себя какую-нибудь слабость, какой-то порок - покажи нам, что ты многогранен!". Людям во что бы то ни стало надо, чтобы литературные герои походили на них, чтобы у них было что-то общее. Ведь тогда любого героя легко стащить с его пьедестала, можно говорить ему "ты", можно разбирать его на уроках литературы. Литература... Сейчас в ЕГЭ по литературе предлагается сначала прочесть отрывок из романа "Преступление и наказание", а потом вставить пропущенное название реки. Название реки! На кой черт Достоевский вообще корячился над романом? Чтобы те, кому это по каким-то причинам не очевидно, знали, какая, мать её, растреклятая река течет в Петербурге? (>> устало взмахивает рукой от безысходности).
Ладно, оставим этот разговор, а то, чего доброго оба автора перевернутся в гробу: сбежавшая в Америку еврейка и прослывший антисемитом русский классик в одном посте.
После "Мы живые" осталось ощущение, будто я смотрела фильм, а не читала книгу: я отлично помню маленькую комнатку в доме адмирала Коваленского и знаю как в ней расставлена потрепанная мебель. Как выглядит пол в ванной, как по стенам расползается чернота от сырости. Я видела каждую ступеньку, ведущую в комнату товарища Таганова и каждый советский плакат. Что ж, это связано, скорее всего с тем, что я действительно все это, в каком-то смысле, видела. По существу могу сказать только, что книга была одной из тех, которую я должна была прочитать и которую я полюбила, и которую по этой причине никому не хочу советовать из боязни разделить её не с теми людьми.

Прошло немного времени после прочтения этой книги, мои мысли уложились, и вот я готова написать рецензию. Начну с того, что это третий по счету роман Айн Рэнд, который я прочитала. Сначала мне довелось познакомиться с "Источником", который мягко погрузил меня в философию автора - объективизм. Затем был роман "Атлант расправил плечи", который раскрыл объективизм во всей своей красе. И далее - "Мы живые".
Этот роман был особенным, потому что больше всего меня поразило описание времени становления СССР. Половину произведения я читала и не верила своим глазам. Неужели это действительно было так? И после того, как мама подтвердила это и добавила несколько историй, которые коснулись мою семью в 20-е годы, моё восхищение книгой ещё больше возросло.
Естественно на переднем плане сильные герои, готовые пойти против системы - это обязательное условие романа Айн Рэнд. Кира Аргунова - главная героиня, которая действительно живёт так, как считает нужным. И это меня восхищает. Она так сильно влюблена в Лео, что готова на все, лишь бы поправить его здоровье и душевный настрой. Я одновременно горжусь ею и в то же время поражаюсь, как Кира продолжала любить его несмотря на то, что внутри Лео был окончательно сломлен. Это был уже не тот человек, которого она встретила когда-то. Как много она для него сделала и как отвратительно он поступал по отношению к ней! Наверное мне не понять, почему она каждый раз прощала его и оставалась рядом. Это ли есть любовь? Что ж, я на такую не способна.
Но не буду много рассказывать о сюжете. Когда я начала читать эту книгу, то удивилась, как много можно провести параллелей между героями этих трёх произведений. И если задуматься, то эти романы очень схожи между собой. Прежде чем читать «Мы живые», я бы посоветовала понять, чего вы ждёте от этой книги. В «1984» Оруэлла есть отрывок, который мне очень понравился: «Книга завораживала его, а вернее, укрепляла. В каком-то смысле книга не сообщила ему ничего нового - но в этом-то и заключалась её прелесть. Она говорила то, что он сам бы мог сказать, если бы сумел привести в порядок отрывочные мысли. Она была произведением ума, похожего на его ум, только гораздо более сильного, более систематического и не изъязвленного страхом. Лучшие книги, понял он, говорят тебе то, что ты уже сам знаешь.» И таким для меня является творчество Айн Рэнд. Поэтому, если вы не фанат объективизма, уже знакомы с прежними произведениями данного автора и они не привлекли вас, то советую не тратить время. «Мы живые» написана либо для приверженцев этого направления философии, либо, в меньшей степени, для новичков в этой сфере.

Когда я получила в подарок книгу Айн Рэнд, я насторожилась, думала, чтение будет проходить трудно и, возможно, будет многое непонятно. Но описание мне понравилось, у меня чуть-чуть отлегло. И в итоге, когда я начала читать, я поняла, что зря опасалась. Не смотря на то, что оценила я не на высшие баллы (ниже объясню, что не понравилось), чтение происходило очень интересно.

В этом произведении автор нам показывает, как выживают и пытаются жить люди в родной стране после революции (место действия Петроград, позже Ленинград). Территориально для многих эта земля осталась родной, но многих просто выкинуло оттуда, причём не физически. Некоторые люди стали больше не нужны, более того, даже презренны; и в принципе все люди как отдельный "человек" были не нужны (страна - это люди, не человек, "даже корни у этих слов разные", как говорится в самой книге). Мы очень часто слышим громкие речи представителей правящей партии, направленные на то, чтобы научить строить государство и идти всем вместе в светлое будущее. Людей заставляют заниматься тем, чем они не хотят: читать определенные газеты, делать доклады, посещать собрания и т.п. помимо работы. О продовольственных карточках я вообще молчу. Граждане "не с тем" происхождением были зажаты в тиски, кроме постоянных чисток в заведениях различного уровня, этим людям почти не давали дышать. Если в такой ситуации ты не ушлый лис или не интриган, который точно знает, к чему идти и как подкатить, идя по головам, то у тебя не было шансов выбиться в более или менее хорошие условия жизни. Автор сгустила краски, в книге получается так, что почти все герои находятся не на своих местах по разным причинам, и, соответственно, мы понимаем, что в таком государстве светлое будущее вряд ли настанет.

В романе много разных персонажей: люди, которые действительно верили в идеалы партии (и которых почти не за что винить), те, которые оказались в нужное время в нужном месте и умудрялись быть идеальными партийцами и спекулянтами одновременно; люди аристократического происхождения, которые так и не смирились и не прогнулись, или которые позволили вбить в себе в голову "новую информацию" и ставшие настоящими коммунистами, или которые зацепились в партии власти, поскольку она в данный момент в топе. Главной героиней здесь является Кира Аргунова, девушка, верившая в жизнь, желающая жить так, как хочет. Девушка, крепко влюбившаяся. Возможно, не все ее поступки читатели (и я в их числе) смогут оценить. Однако то, что Кира делала для любимого, даже тогда, когда он сам не хотел жить да и её саму не сильно уважал, заставляет признать стойкость Киры. Победить по-настоящему такого человека невозможно, пусть внешне иногда она и кажется побеждённой. Относительно сюжета и героев можно говорить много.

А теперь что не понравилось. Язык. Видно, что литература переводная. Но и на языке оригинала, думаю, читается так же. Это "эффектные" в отрицательном смысле диалоги. Сколько много в них так называемых недосказанностей и многоточий, каких-то порой пафосных или рассчитанных на особый эффект реплик. От монолога Товарища Сони в начале книги я чуть не плакала. Я, конечно, понимаю, что речи партийцев (особенно, наверное, на заре существования государства) звучали ударно, словно гвозди вбиваются, но тут было нечто...Другие речи не вызвали такого недоумения, во многом звучало по ощущениям приближенно к реальности. Некоторые события подавались (или развивались) как-то упрощённо (или слишком прямо?).
Общее впечатление от книги хорошее, если бы она была ещё чуточку поменьше:)
#Летний_Санта
Спасибо @reebook за книгу и за опыт. Я больше так не боюсь Айн Рэнд:))

Нет ничего более нелепого, чем тяжеловесный женский роман. Наполненный протокольными советскими фразами, первое творение Айн Рэнд "Мы живые" было бы очень ценно одной лишь темой, потому что в нем описывается Петроград и Ленинград времен НЭПа (20-е годы). Любое другое повествование современников обычно описывает бегство в Турцию, последующие мытарства по Восточной Европе или, если очень повезло, цвет эмиграции в Париже. Здесь же героиня (читай – сама Айн Рэнд) возвращается в Петроград, что само по себе интересно, так как на тему этого периода мы в основном упираемся в панегирики советских писателей. «Витрины без магазинов» и «магазины без витрин» производят живое и ужасающее впечатление.

К сожалению, все это продолжается совсем недолго, вскоре на нас валится стандартное описание Айн Рэнд неестественных суперлюдей с их неестественным отношениями, то, чем в изобилии кормит читателя писательница в «Источнике». И, если в «Источнике» это выглядит как нечто оригинальное, то в «Мы живые» превращается в муку. Впечатления, что пишет женщина, никакого нет, хотя жанр женского романа налицо, может быть забавным только в том случае, если вы не читали Айн Рэнд раньше. Автор описывает очень иногда и очень лениво всякие женские юбки и шпильки, отсутствие энтузиазма по этому поводу наводит на мысль, что это ей стоило немалого труда. Периодически повторяя самой себе «я – женщина», писательница на деле таковой не является. Айн Рэнд – мужик. «Дружище!» - сказал бы ей Ремарк перед сексом. Дай пожму твою мужественную ладошку.

Во всяких фантастических романах стандартный робот часто занимается борьбой за то, чтобы в нем признали наличие каких-нибудь человеческих качеств. Если бы такого робота перенесли в «Мы живые» (само название об этом говорит) то он, пообщавшись с тутошними героями, сразу бы повесился в той форме, в какой роботу и положено. Разобрал бы себя на винтики. У Айн Рэнд вообще все просто, ее тексты блещут прямолинейностью. Писательница ставит перед собой задачу и прется к цели наикратчайшим математическим путем. Безэмоциональные и скучные герои не оставляют никакого простора для эволюции, перед нами тупик и виной тому совсем не СССР 20-х. Даже эту тему, которая просто не может оставить равнодушной россиянина, автор умудрилась обсосать так, что читается она как сказочная повесть не очень интересного писателя. Действительно, если наводнить мир стадами главных героинь, тех, что Айн Рэнд списывает с самой себя, то и в правду никто не нужен и ничто не нужно.

Любовь у нее описывается так, как будто перед нами математическое уравнение «Маша любит Сашу. Для этого спит с Петей.» Старая добрая формула «сутенер – товар – клиент». Сама Айн Рэнд, правда, считает свою героиню «святой». При всем при этом удивительно то, что в итоге мы имеем кучу ее произведений, которые написаны неизвестно для чего, ибо в них отсутствует побудительный мотив. С таким же успехом в советские годы книжные магазины были забиты многомиллионными тоннами всякой лабуды о значении коммунистической партии. Героиня не только особенно не старается убедить читателя, что ей кто-то нужен – она просто откровенно скучает. Да, «Мы живые» рассчитывались на американского читателя и совсем неудивительно, что так его и не заинтересовали. Зато нашелся добрый человек, проанализировал все это и подстроил под инфантильные тексты Айн Рэнд целую философскую базу. На деле же, ее тексты просто нужно было умело присобачить во времени под американского читателя, а пиар сделал все остальное.

Вот, казалось бы, тема в «Мы живые» очень близка писательнице, - маразм и ужасы советской системы. Как явная антисоветчина, книга должна интересовать и сейчас. Но приходится по крупицам выуживать из текста что-то ценное, не говоря о том, что весь остальной текст губит все эти потуги на корню. Айн Рэнд в своем равнодушии не смогла скрыть своей ненависти к советской власти, но ненависти детской, по принципу «у меня отобрали куклу и любимый капор». Один из героев писательницы совсем уж откровенно ее выдает, первый вопрос, который слетает с его губ «Как тебя приняли в партию с таким происхождением?» и только затем он начинаются разглагольствования на тему «не буду никогда работать на советскую власть». С Айн Рэнд было нечто похожее, ну, не повезло ей, родилась не с той стороны, а так бы из нее получился прекрасный комиссар. Если сравнивать «Источник» с трупом, то «Мы живые» будет о новичке-зомби, который, конечно, не живой, но передвигается только благодаря чувству новизны. Вероятно и зомби женятся, чтобы с полгода почувствовать себя в новом качестве.

Мне доводилось читать, например, Генри Джеймса, но тому вялость простительна, хотя и он писал так, как будто над ним стоял надсмотрщик с плеткой. Впрочем, был бы надсмотрщик, то было бы что-то по-экспрессивнее. Генри Джеймс писал из библиотеки, ни разу за всю жизнь не побывав на улице дальше бульвара. Не он один такой. Кант всю жизнь просидел в своем Калиниграде, а Пруст в бабушкиной комнате, ожидая прихода мужчины-слуги. Это их проблемы и проблемы их фанатов, но с Айн Рэнд случай особый. И характер налицо, и жизненный опыт на месте, она прекрасно описывает то, что видела, сама при этом оставаясь фоном. Соцреализм подходит ей идеально. Но потом на свет божий вылезает ее сказочная героиня, чудесная принцесса из подворотни, инфантильная зевотная клоунесса. Айн Рэнд специально держит ее на расстоянии, боится, что кто-нибудь в ней узнает саму писательницу. К тому же опасается, что сама перестанет в нее верит – настолько неестественной получается героиня. Но главное, чтобы читатели поверили. Мир полнится лохами, эту истину кто-то (тот же советчик) все же до Айн Рэнд довел.

И вот, мы снова утыкаемся в проблему идеального человека. Нам это особенно нужно теперь, потому что этот человек – женщина. Идеальная женщина Айн Рэнд напоминает Сталина или нынешнего главу государства. Возможно, что образ Иосифа и стоял перед внутренним взором писательницы, когда она создавала все эти свои образы сверхлюдей. Ее сталины вроде бы и на виду, но они на виду только работают. В положенное время выключается свет, заводится будильник и никто не знает – как дальше ее сталин живет. Отдаление в данном случае ни что иное как обожествление. Старый добрый прием, описанный еще в Ветхом Завете, и доведенный до совершенства в Новом. Некая идеальная формация потому и идеальная, ибо известно о ней очень немного. Никакой критик своими лапами не дотянется. А на растерзание подставляются сыны божьи, которые наделены некоторыми волшебными свойствами, но с которых гораздо меньше спросу. В крайнем случае, ими и пожертвовать можно.

В итоге, книга не особенно нужна, если только для фанатов автора. Писать коротко Айн Рэнд не умеет по определению, слово «труд» она воспринимает буквально. Книга состоит из 2-х частей. Первая – 290 страниц и вторая – 320 страниц. В первой части стыдливо пропущен эпизод о потере писательницей невинности. С подобным в «Источнике» мы уже сталкивались, когда повествование прерывается на полуслове и продолжается так, как будто ничего не произошло. Осуществив несложный математический расчет, можно сделать вывод, что невинность Айн Рэнд теряла 30 страниц. Чего не скажешь о читателях автора, на долю которых пришлось 610. Можно быть уверенным, что это намного труднее, но степень мазохизма у каждого своя. Петроград времен НЭПа, собранный по кусочкам, интересен лишь для кого-то, например, для меня. Что касается темы побега из СССР, на которую я очень надеялся, то тема возведена в пафос, поэтому жесткий облом ждет и всех остальных.

#книжный_марафон2020.
#Пуффендуй_К

Мы - живые. Вы слышите? Мы живые! Каждый из нас способен чувствовать, переживать, любить. Нам также бывает больно и у каждого из нас свои мечты и желания. И мы не желаем шагать в колонне. Мы — разные. И это замечательно.

Книга страшная в своей правдивости. Кто-то возможно поспорит, а отдельных истовых коммунистов перекорёжит от этой книги, но правда всегда субъективна, и я более склонна верить Айн Рэнд, а не пламенным советским лозунгам. Мне всегда страшно, когда я читаю о революции, когда рушится привычный уклад жизни и многим людям говорится, что всю свою жизнь они жили неправильно и вот сейчас им покажут «как надо». Но не все могут приспособиться к новому строю. Хорошо, если это соответствует их внутренним убеждениям. Если нет, то придётся притворяться, подстраиваясь под новые нравы.

Эта книга как раз о том, как выжить в эпоху перемен и не потерять себя. Кира, девушка из некогда богатой семьи, пытается жить и любить в послереволюционном Петрограде. При этом она вовсе не хочет подчиняться новым условиям. Но всё-таки есть что-то, ради чего можно поступиться своими принципами — это любовь.

Мне очень понравилось описание реалий того времени, оно настолько реалистично, что кажется, будто смотришь фильм. Понравилась главная мысль о том, что в человеке невозможно убить индивидуальность, что жить ради себя и стремиться к собственному счастью — не плохо. Что невозможно всех подвести под некий единый стандарт. И что хуже всего именно лицемеры, которые только притворяются, а на самом деле гребут под себя всеми возможными способами. Именно они расшатают фундамент советского государства, потому что у них нет собственных убеждений и они при любом удобном случае сбегут туда, где лучше.

Сильная книга. В очереди на перечитывание. Думаю, что в ней скрыто больше, чем кажется на первый взгляд.