Рецензия на книгу На Западном фронте без перемен от AnnaOpredelenno
В углах кабака из сигаретного дыма и алкогольных паров сплетается горькая аморфная любовь в оправе из болезненной нежности. Сплетается и расплетается, рассеивается как и положено дыму. У дыма нет будущего. Знакомая безысходная картинка для тех, кто читал Ремарка? Отнюдь не единичны вопросы о том, зачем же у него столько алкоголя… Здесь, на западном фронте, алкоголя особенно-то нет, и о любви не поговорить. Зато в чести сортирная тема, и есть ответы на вопросы, для тех, кто хочет их задать. На вопросы о том, почему столько алкоголя потом, почему столько безысходности, почему любви этого поколения суждено быть не оформившейся, мертворожденной.
Вот потому, что война. Паулю было сколько? Восемнадцать? Двадцать? И началась война, и рассказали про долг, и были казармы, муштра и – внезапно – передовая. Сколько пережил Пауль до казармы, до передовой… Почти нисколько. Так уж вышло, когда он уходил на фронт, все еще только собиралось быть, все впереди, открыты все дороги. Но где-то в недоступной величественности кабинетов красного дерева важные дядьки в костюмах с иголочки дороги Паулю прикрыли. Все дороги, кроме дороги на фронт. И не только Паулю, его одноклассникам тоже. Мягкие, как готовая к работе глина, они попали туда, где из этой глины не слепят произведение искусства или тонкий инструмент. Они не обросли еще защитным панцирем, у них не затвердел еще личностный остов. Мальчики-обещания, которые никто не исполнил, потому что пришла в мир болезнь на вроде лихорадки – война. Вот те, что постарше – у них хозяйство, профессия, жены и дети. Они рискуют сейчас, на фронте, больше и большим. Слишком сильно тянет обратно, слишком страшно за оставленное. Но потом, если им повезет и они вернутся, они поместят себя в просиженную ямку на плоскости бытия и обретут покой. А эти мальчики еще не насидели, нет. Они и сами знают – даже если минуют вражеские снаряды, даже если живот не выльется от плохой кормежки в армейский сортир, это не будет везением. Куда они вернутся, неприкаянные шарики глины, застывшей в странной для мирного времени форме… Только та ямка им по форме, из которой уже не встать. Они слишком адаптировались к войне.
В истории Пауля, в военных событиях и ситуациях, увиденных его глазами, есть много пугающего. Та самая безысходность и отсутствие будущего, например. А еще убивающее жизнь во всех смыслах слишком близкое соседство смерти. Огрубение и примитивизация как средство выживания. Много грязи и дерьма, кровь, кишки и оторванные конечности. Приступы «трусости» (вот то, чего я не понимаю – это инстинкт, какая уж тут трусость), приступы чувства вины. Разгульное веселье, полная отрешенность. И непонимание – а почему так, зачем они вдруг стали мишенью и убийцами совершенно не враждебных им людей? И нежелание этим быть. И невозможность повлиять ни на что – просто бег рысцой в атаку с надеждой только на неровный ландшафт и тонкий слух.
Как быть этим выхолощенным душам после войны, они ведь все покалечены, даже те, что остались в компании собственных рук и ног. Потом, «после» остается, возвращаясь к изначальному вопросу, лишь пить и пытаться хоть как-то и что-то (кого-то?) любить. И снова терпеть в том фиаско. Вот потому Паулю повезло, в каком-то смысле.
Здесь, в этой книге все тот же пронзительный Ремарк, из обыденных слов конструирующий довольно колючее полотно. Должно бы дойти и до самых толстокожих. Другое дело, что лично у меня и не было желания задать все те вопросы «с какой стати». Чтобы понять то, о чем тут толкует Ремарк, мне не надо было читать книгу. Война – страшная, болючая, непоправимая несправедливость, и для меня это не откровение. И только поэтому «На западном фронте без перемен» не придавила меня на десятку, подобно другим работам Ремарка.
