Рецензия на книгу Игра в классики от psycho

#Сек1_3курс

- Не запоминай глупостей, - советовал он ей – Зачем надевать очки, если ты в них не нуждаешься.

Книгу я добавил в избранное.
И даже не знаю, как лучше выразить… Пусть это начнется с игры в голове…

На полу разбросаны книги. Я провожу рукой по волосам спавшей рядом Маги. Весь день мы никуда не выходили, читали, слушали голоса. Мага – для таких, как она, загадка начиналась как раз с объяснения. Я кладу голову на ее живот, где меня удивляет нежность. Стараясь не разбудить Магу, я нащупываю рукой привычный коробок. Куски пазла разбегаются по постели, прячутся в темноте. Поймав пару из них, я укладываю приятелей на живот Маги. Затем других. Они начинают оживать, подчиняясь ритму ее дыхания. Вдох, выдох. - Ты видишь в темноте? Под минор ее голоса, я творю пейзаж из кусков чужой мысли. Ее слеза скатывается мне на кожу. Я - обрывок пазла, часть игры.

Первые куски пазла рассказывают мне о форме. Жизнь других людей, какой ее видим мы в так называемой реальности, не кинофильм, а фотография. Я запоминаю лишь отдельные фрагменты. На фотографии видна только часть – то, что остается в нашем воспоминании. Это и является главной идеей книги – разорванность повествования. Кортасар отказался превращать фотографии в кинофильм. Это отрицание сценария (эпидермиса), превосходство мысли персонажа над его действием. При этом писатель оставляет читателю выбор – последовать по сюжету или не ограничивать себя рамками из страниц и структуры.
Признаться, я влюбился в этот кусочек пазла. Вся книга для меня – альбом из фотографий. Оказалось, прыгать по главам, не знать, когда закончится игра из рассуждений, сюжетных подсказок и аналогий – это лучшее, что мне давала книга. Цитирую – "Довольно романов гедонистических, где все разжевано, романов с "психологией"…Хватит романов "поведения", добросовестных киносценариев, лишенных подлинных образов".

К моей игре присоединяется серый кот, его внимание я привлек своими попытками отыскать подходящие кусочки пазла.
Теперь, в темноте, Мага ласково гладит и его, и меня.

Вижу рассказ о клубе. Для себя, я назвал его клубом искателей мысли. Париж. Я читаю историю Орасио Оливейры – офранцузившегося аргентинца. Орасио иногда бродил по Парижу, скучал среди людей и много читал. Садился за стол в кафе, открывал 96-ую страницу книги и начинал разговаривать с автором. Чуть после, вечером, забирая руку моей Маги, он вел ее в клуб. Где собирались его приятели – созидатели мыслительного процесса. У клуба не было места. Клуб – это люди. Персонажи без места, но в пространстве. Для меня это важно, ибо во второй части книги (а я разделяю ее именно так) Орасио отыщет свое место.
На этих страницах начинаешь понимать/представлять авторскую игру – прыжки по главам.

Тяжелая, 28-ая глава перепрыгивает на 130-ую. Я словно смотрел на Орасио не в его мыслях и не в его действиях. Скорее, в том, что он не совершает – в его бездействии. Равносильно гению-писателю, когда он раскрывает персонажа не детализируя целенаправленно. В молчании, в том, что он не договаривает в своих монологах. Казалось бы, на смену такой главе, приходит простая (отдаленная) глава об опасности для ребенка. Мол, следите за своим мальчиком, когда он застегивает молнию на штанах. Желая помочь, родители могут усугубить ситуацию, дергая замок не в том направлении. Только вот, не всегда мальчик может объяснить – застегивал он молнию или расстёгивал.
Думается, вот же бредовая многословность. Но на самом деле, проникаясь главой 28-ой, понимаешь главу 130-ую. Впрочем, и понять то можно по-разному.
Возможно, ребенок - это сам Орасио, а не карапуз (сын Маги) по сюжету? Или ребенок – это Мага, которая сейчас гладит меня по голове? С этой-то главы, я и заметил, что Кортасар не прочь назвать главного персонажа "карапузом.

Мага добавляет к моему размышлению последующие частицы, она легко отыскивает их в темноте. Вблизи ее пупка успели ожить различные кусочки пазла. Все они ждут слияния в моей фантазии. Куски ее пазла, которые она удивительным образом отыскивает, запутывают меня все больше. Я подобно Орасио – являюсь зрителем с закрытыми глазами. До меня доносятся отголоски и подтекст слов, странные мелодии. Темнота развеивается в воображении. Черно-белые фотографии раскрашиваются яркими красками. Ее тонкие пальцы, каждый раз обновляют мои образы, которые я, в силу своей наивности, успел раскрасить.
Мага, ее теплая слеза. Она добавляет кусочек с именем другой женщины…

Пола – оранжевые губы. Моя любимая глава в этой книге.
Пожалуй, я еще не читал такой мысли о "новой" женщине. Как пишет Кортасар – сколько очарования и сколько разочарования, когда меняешь одни губы на другие, когда с закрытыми глазами ищешь шею… И вдруг чувствуешь, что под рукой другой изгиб. Другие поцелуи, незнакомая грудь, ласковые глупости взамен сна, иной вкус… Я люблю читать писателя, который не выдумывает страсть и женщину, а знаком с этим.

Биатриче не выбирают, Джульетту не выбирают. Очередной прыжок по главам, и в пустом кафе я разговариваю с Кортасаром о любви.
"Многие полагают, будто любовь состоит в том, чтобы выбрать женщину и жениться на ней. И выбирают, клянусь тебе, сам видел." Я бы с удовольствием поговорил с писателем на эту тему. О прагматизме современности, об иллюзии выбора, об удобстве "любви и жалости.

Но пока, я прогоняю кота, освобождаю живот Маги от липких кусочков пазла. Кладу голову на ее грудь. Ее пальцы гуляют по моим волосам. Она уже не плачет, рассказывает о том, что за окном. Как люди в этом помещении меняют розовую одежду на белую. Говорит о важности 2-ой главы и 56-ой. Делится воспоминаниями об игре в классики. Как дети, которые, что видят, то и говорят, прыгают по расчерченным квадратикам на тротуаре к НЕБУ.
И как только, ты научился играть в классики – кончается детство. Надо учиться идти иным способом, к НЕБУ.
Нашел ли Орасио свое небо?
Мне кажется, да.
Потеряв камень…

Игра в классики – лучшая игра, в какую я играл на страницах.

p/s
Когда я прочитываю книгу, то как я скажу – одной книгой больше? Или одной книгой меньше? Как же на примере этой фразы, Кортасар красиво дополняет персонажей. И по сути, в лишний раз говорит о недостатке опыта и ущербности/ограниченности восприятия. Мы радуемся яркому айсбергу и забываем о Титанике на дне.

…
Финал - стена, шикарен.