Роман Себастьяна Барри обманул меня дважды. Сначала я решила, что это будет что-то наподобие Море, Море, когда отошедший от дел пожилой человек поселяется на берегу моря и под умиротворяющий рокот волн вспоминает былое. Потом, после того как уютная нега в плетеном кресле бывшего полицейского Тома Кеттла была нарушена визитом его коллег, я подумала, что меня ждет детективная история, в которой Кеттл выступит эдаким внештатным Пуаро.

В итоге, я оказалась права и неправа одновременно. Книга действительно построена на воспоминаниях Кеттла, но они совсем не такие, каких ждешь от пенсионера, любующегося пейзажем за окном. Себастьян Барри безжалостен к своему герою: подобная концентрация горя на одну человеческую жизнь хотя и встречается в реальной жизни, но все равно может показаться перебором. Детективная линия в романе тоже присутствует, только Кеттл в ней выступает вовсе не в ожидаемой роли сыщика.

В этом небольшом произведении на самом деле очень много всего, и обычно такая писательская щедрость мне кажется избыточной. Но у Себастьяна Барри получилось каким-то образом удержать баланс и не скатиться в безвкусную злободневную слезоточивую историю.
Роман мне понравился, несмотря на то, что это уже третья книга за год про насильников в рясах, и от этой темы я морально устала. Тем не менее понимаю, что для ирландских писателей после скандала вокруг сексуальных домогательств в католической церкви эта проблематика еще долгое время будет оставаться актуальным материалом, который необходимо глубоко осмыслить для того, чтобы уберечь будущие поколения детей от подобного калечащего опыта.

Себастьян Барри поднимает важные темы о злоупотреблении доверием, о безнаказанности людей, наделенных властью, о том, как мало шансов у человека, взгляд которого погас в детстве, обрести себя. А также о том, что остается человеку, когда закон не в состоянии или не желает его защитить. И как ему с этим жить.

Буду честной. Меня эта книга совсем не впечатлила. Я купилась на высокие оценки, и поэтому ожидала от романа бог знает какой захватывающей истории, неведомо какой английской атмосферы и вообще непонятно чего еще. Начало обещало тайну, но вскоре интерес стал угасать, и окончательно меня покинул в тот момент, когда главенствующую роль в повествовании заняли сестры Аделина и Эммелина.

На самом деле, уже и нравы старших представителей хозяев поместья Анджелфилд Изабеллы и Чарльза вызывали невеликий энтузиазм вникать в странности их забав (назовем это так), но я держалась, надеясь на необходимость такой закваски для дальнейшего развития сюжета. И даже если необходимость в таких персонажах действительно была для логического обоснования поведения сестер, читать про их выходки мне просто не хотелось. Не интересна мне такая история, не в нее мне бы хотелось погрузиться с головой. К сожалению, от английской классики XIX века, на которую постоянно ссылается писательница, здесь было не так и много. Все это скорее напоминало пародию на цитируемые «Джейн Эйр», «Женщину в белом» и «Грозовой перевал».

Повествование в этом романе ведет Маргарет Ли, которую завлекла в свой дом необычным письмом известная писательница Вида Винтер. Биография мисс Винтер никому не известна, имеются по меньшей мере девятнадцать ее разновидностей, каждая из которых - абсолютный вымысел. И вот Маргарет сваливается на голову неслыханная удача - написать правду о жизни Виды Винтер. Почему именно Маргарет? Потому что она издала биографию братьев Жюля и Эдмона Ландье (привет братьям Жюлю и Эдмону де Гонкур), которая произвела на писательницу впечатление.

На меня образ Маргарет никакого впечатления не произвел. Она всю дорогу напоминала аморфную и невидимую рассказчицу из «Ребекки» Дафны де Мюрье. Так вот, если бы она так и оставалась незаметной тенью, выполняющей роль безликой стенографистки, то книга, на мой взгляд, только выиграла. Но у Маргарет, к несчастью, есть своя роль и собственная трагическая история, которая задумывалась, по-видимому, как некая параллель с историей Виды Винтер, а на деле получилась невнятной и надуманной.

Когда-то, прочитав «Грозовой перевал», я подумала: ну и дичь! Так вот примерно то же хочется сказать о «Тринадцатой сказке». Шерлок Холмс, который принципиально не загружал свой чердак не нужными ему вещами, пусть это даже признанные шедевры, совершенно точно извелся бы, если по страшной ошибке ему бы пришлось прочитать эту книгу.

Мне нечего сказать и нечего вынести из этого чтения. Если бы не хороший язык писательницы, не душевная бабушка, распускающая носок, и не трагикомическая история гувернантки Эстер и доктора Модсли, то я бы вообще затруднилась с оценкой этого произведения. Будем считать, что я просто выросла из того возраста, на который рассчитана «Тринадцатая сказка».

Я бы никогда не подумала, что эта книга написано аж в 1906 году. Мне казалось, такие сюжеты были тогда не совсем в почете. Да и писать о волке, практически от лица волка – очень небанальное решение столетие тому назад. Как пишет Джек Лондон? Джек Лондон пишет с душой, прям животрепещуще описывает природу от лесной полянки и белки на дереве до атакующей рыси и берлоги волчицы. Сразу видно, что автору близка выбранная тема и более того: видно, что она доставляет ему искренние удовольствие.

Изначально мне не нравилось, потом нравилось, потом было грустно, потом снова не нравилось, а потом очень понравилось. Первая часть, будто введение, мне не понравилась, ибо читателя сразу бросают к каким – то героям в суровой жизненной реалии на Аляске, да еще и преследуемой голодной стаей волков. Где тут, спрашивается, Белый клык? Мне нравилось описание леса и жизни его обитателей, последовавшее дальше. Теплое лето, малыш волчонок, изучающий такой огромный и непонятый мир. По-летнему теплая часть книги. А далее идет становление волчонка как невероятно сильного духом и телом волка. Испытания, выпавшие на его долю, невероятны. Это такой щенок аутсайдер в стае. Очень напомнило тему расовой сегрегации, когда «один в поле не воин». Но тут как раз воин, да еще какой. История Белого клыка сложилась совсем по-другому, получи он хоть крохи любви от своего хозяина. Не нравилось мне в той части, где на суровые испытания животного добавились новые – надо же было додуматься сделать из него боевую собаку! У меня слов нет. Я вообще ярый противник всех этих боев – что собачьих, что петушиных, что корриды, так популярной в Испании. Ну, варварство какое - то. Описание финального боя было как ножом по сердцу. Я, как любитель собак, особенно больших вилкообразных, с волнением ждала завершения этой части. А дальше было очень трогательно, благодаря чему после прочтения у меня была улыбка на лице.

У каждой собаки, как по мне, хотя бы в конце ее жизни должен быть такой хозяин, что покажет ей, что человек собаке друг. К сожалению, это не так в реальности, но я рада, что Белый Клык нашел такого хозяина. Точнее это Уидон Скотт нашел его и не смог пройти мимо. Мало спасти такой израненную душевно собаку, нужно еще найти к ней подход и дать понять, что страшная черная полоса, заполненная голодом, холодом и насилием, кончилась и впереди будет кусок мяса и любящая семья. Нашему герою это далось очень нелегко – сложно понять и принять, что есть совершенно другая сторона медали, прожив больше половины жизни. Но как же это было трогательно! Джек Лондон описал весь этот трудоемкий процесс сближения и поиска доверия шаг за шагом. В какой – то момент мне показалось, что история слишком идеализируется и в реальной жизни такого бы не могло быть, но какая разниц? Та концовка, где читаешь и наслаждаешься, радуешься, улыбаешься. А последняя глава? Еще один отважный поступок нашего четырехлапого героя и заслуженный подарок, что дал его жизни новый смысл. Воодушевление, оставшееся после прочтения бывает далеко не каждый раз после прочтения книги и спасибо за него автору.

#библиополия (Книги, где сюжет происходит (частично или полностью) в Арктике или Арктика в названии)
#непутевые_заметки 2. Холодно

Читая «Старуху» мне отчего-то вспоминались байки про художника-сюрреалиста Сальвадора Дали. Как он готовился ко сну: сидя в кресле с огромной связкой ключей в руках, ставил у изножья тарелку, и, засыпая, ронял в эту тарелку ключи. Затем, немедленно проснувшись от шума, сразу же шёл творить. В секундном сне, как говорят, художник находил нестандартные идеи для сюжетов своих картин. И это лишь один из его странных способов получения результата. Другими словами, подход к процессу творчества, ставился им выше самого процесса. Мне кажется, нечто подобное было близко и Хармсу, и главному герою его повести, конечно, которого Хармс, вроде как, списал с себя самого. Так что, если вы находите удовольствие в созерцании полотен Сальвадора Дали, то и литература Даниила Хармса, скорее всего, найдёт отклик в вашем сердце.

«Старуха» отлично подойдёт для первого знакомства с автором, она является своего рода концентратом его литературного мастерства. Помимо символизма и сквозного сюрреалистичного абсурда, из которых полностью состоит сюжет повести, здесь мелькает фирменный авангардный стиль Хармса, присущий более ранним его рассказам – резкая смена настроений и жанров: от комедии к хоррору; немотивированная внутренняя агрессия, соседствующая с внешней слабостью и даже покорностью; обманчивая бессмыслица происходящего; ненависть к старикам и детям; нестандартная анатомия человека и т.д.

Лично меня больше всего в Хармсе подкупает его талант находить смешное там, где, как правило, смеяться совсем ни к чему. Это касается и обилия чёрного юмора, и способности автора так плотно нагнетать обстановку вокруг какого-либо пугающе-абсурдного события, что для страха просто не остаётся свободного пространства – его вытесняет смех. Одним из примеров вышеописанного можно считать сцену из повести, в которой, измученный поисками решений своих проблем главный герой возвращается домой, открывает дверь и видит ползущую на него старуху, которая ещё недавно была мертва. В ужасе он закрывает дверь, но здесь, словно чёрт из табакерки, появляется его соседка и начинает нести какую-то околесицу при этом самым жутким образом шепелявя и коверкая слова. Мне становится смешно, когда я это представляю. Хармс расшевелил моё наглядно-образное мышление.

Смех и страх у него всегда будут идти рука об руку – «Старуха» пропитана этим от и до. И, кажется, что альтернативы Хармсу на этом поприще просто не существует. Осознавая это, становится ещё грустнее оттого, что литературное наследие писателя оказалось сравнительно небольшим.

#выполняю_обещание (19)

«Читатель, вдумайся в эту басню и тебе станет не по себе»

Книга, которую я прочитал, называется «Случаи и Вещи». Это большой сборник творчества Даниила Хармса, охватывающий два периода его литературной деятельности – до ареста 1931 года и после. Здесь представлены наиболее значимые произведения автора – стихи, пьесы, рассказы, небольшие сборники, сценки и миниатюры. Каждый текст я мог бы коротко охарактеризовать как «странное происшествие в жизни человека, сопровождающееся неожиданными метаморфозами».

Казалось бы, персонажи Хармса проживают вполне обычные жизни – ссорятся, дерутся, женятся, страдают, пишут письма, видят сны…но везде есть свои нюансы. Если они ссорятся, то неизменно на выдуманном языке. Если они дерутся, то непременно вставными челюстями, или огурцами – насмерть, и нередко побеждённый, если ему удаётся выжить после смертельной схватки, остаётся без руки, ноги или носа – такова расплата за поражение. Прежде чем героям начать разговор, не будет лишним достать изо рта молоток. Не стоит забывать, что разговор может и вовсе внезапно оборваться, если кто-нибудь вдруг превратится в шар, или в него вселится лошадь…

Сложности с анатомией тела – ведущая тема для писателя, встречающаяся в абсолютном большинстве его текстов. К слову, один из микрорассказов так и называется – «Новая анатомия». Хармс пересобирает человека заново – оторвали ухо, чтобы пришить его к щеке; на носу выросли две ленточки с надписями; страшно быстро отрастают ногти; кому-то выкалывают глаза; человек резко увеличивается в размерах, чтобы затем рассыпаться на тысячи шариков. В кого-то и вовсе заталкивают велосипед, да так, что он продолжает торчать из человека вплоть до окончания рассказа. Всё это напоминает не сюрреализм даже, предвестником которого Хармс безусловно являлся, а кубизм. На ум приходят «Плачущая женщина» Пабло Пикассо и «Поэт, или половина четвертого» Марка Шагала, это ведь чистой воды хармсовские герои. Кроме того, прослеживается аналогия с советским плакатным искусством 1920-х годов.

Форма произведений у Хармса тоже подвижная. Размер рассказа может варьироваться от нескольких строк до нескольких десятков страниц. Небольшая сценка или миниатюра может показаться изъятой частью чего-то большего. Нередко рассказ трансформируется в пьесу или стих. И стихи у Хармса – не стихи. Гуляют и рифма, и размер, и тема. Часто детский стих соседствует с излишне жестоким стихом, который, в свою очередь, соседствует с нарочито эротическим. Чтобы не показалось мало, Хармс точечно вбрасывает специально допущенные орфографические ошибки, что добавляет и без того неказистым текстам хаотичности.

Однозначно, творчество Даниила Хармса принадлежит к числу загадок, не нуждающихся в рациональном толковании. Думаю, что любая попытка понять, о чём же там на самом деле пишет автор, что он имеет ввиду, должна разбиваться о его же стихотворения «Тигр на улице» и «Я долго думал об орлах». Они совсем небольшие, оттого очень хочется привести здесь эти тексты полностью.
____________________

Я долго думал, откуда
на улице взялся тигр.
Думал-думал,
Думал-думал,
Думал-думал,
Думал-думал.
В это время ветер дунул,
И я забыл, о чем я думал.
Так я и не знаю, откуда
на улице взялся тигр.
____________________

Я долго думал об орлах
И понял многое:
Орлы летают в облаках,
Летают, никого не трогая.
Я понял, что живут орлы на скалах и в горах,
И дружат с водяными духами.
Я долго думал об орлах,
Но спутал, кажется, их с мухами.

#выполняю_обещание (19)