Эрих Мария Ремарк рецензии на книги - страница 6

Я живу в эмигрантском городе. При СССР вообще выехать зарубеж на ПМЖ можно было практически только через Одессу и Калининград, если не ошибаюсь. Впрочем, я о другом.
Естественно, что у каждого человека, прожившего тут жизнь, есть как минимум несколько десятков знакомых, уже живущих в иных государствах.
Есть "современная" волна эмиграции, когда ты еще находясь тут получаешь вид на жительство или разрешение на работу в какой-то стране. Есть эмиграция "развала Союза", когда люди правдами-неправдами линяли в перевалочные пункты, в основном в Италию, где позднее получали статус беженцев и за ним - выстраданное разрешение на жизнь в Австралии, Канаде либо США. В общем, вариантов было немало, однако каждый - один другого тяжелее.

Но будем откровенны: в подавляющем большинстве эти люди уезжали из своих домов, потому что этого хотели. У Ремарка же в данном романе рассказывается история беженцев, которые с удовольствием жили бы на родине. Но им это не суждено, т.к. на дворе года между мировыми войнами, а в Германии набирают силу социал-демократы. И если ты еврей или политический оппозиционер, а может быть даже просто преуспевающий бизнесмен, на которого написали донос конкуренты, то будь любезен - лишаешься гражданства.

Нам это понять непросто, мне кажется. Как это - человек без паспорта, без статуса, даже не бомж. О нем хоть какие-то записи имеются в архивах и при желании он может выправить документы. Лучше это поймут люди бежавшие от войны в Чечне, Грузии, с востока Украины, Ирана, Ирака, Сирии. Однако даже они, пережившие страшное, все равно знали, что где-то есть шанс, хоть теоретическая возможность закрепиться.

А эти, лишенные гражданства...
В сложившемся социуме это практически несуществующий человек. У него один законный путь: всю жизнь ежедневно пересекать границу, обращаться на таможню, получать отказ в пребывании, депортироваться назад, чтобы на следующий день вернуться. Вечно. Потому что Лига Наций, жирующая в своем замке, несколько лет не может решить какую бумажку таким лицам следует выписывать. Представляете себе вообще такую жизнь? А подобных "лиц" не десятки и даже не сотни. Это тысячи. Забегая наперед в историческом времени и включая мыслительный процесс скажу, что это тысячи счастливчиков. Потому что даже при всем рассказанном кошмаре они не в печи концлагеря отправлялись, как их собратья по несчастью буквально через несколько лет.

Ремарк в свойственной ему грандиозной манере показывает весь этот депресняк. На страницах перед читателем промелькнет множество подобных беженцев, кто-то эпизодически, кто-то будет основным персонажем. Но насколько бы мимолетным не было появление такого человека, он успеет положить свой кирпичик в строящееся в голове здание осознания каково это всё было пережить. Когда разрешение на 2-3 дня пожить в этой стране легально воспринимается как манна небесная.

Автор умело создает типажи - евреи, полуевреи, диссиденты, взрослые, молодые, старые, мужчины, женщины... Все обезличиваются в одно слово - нелегал. На самом переднем плане парень по имени Керн. Читая о нем и его возлюбленной Рут проникаешься их невзгодами и искренне радуешься за те милиграммы счастья, которые этой паре отпущены. Но вот о чем все время забывал - о возрасте Керна. Рассуждения, поведение, набитые шишки как у 50-летнего охотника за приключениями, поведавшего весь мир. А на самом деле ему только 21 год! И он в этих тараканьих бегах находится уже два года. Т.е. выслали его еще сопливым пацаном. Это не укладывается в голове. Впрочем, молодому действительно приспособиться бывает проще: еще есть юношеская надежда на лучшее будущее. Но контраст между его опытом и возрастом - жесточайший.

На пути всегда встречаются люди. Кто-то поможет, кто-то откажет или предаст. Они же люди, это нормально. Но как бы по доброму к тебе не относились, ощущение, что ты дичь, за которой гонится стая охотников, мне кажется, останется с этими людьми до конца. Даже когда этот ад останется в далеких воспоминаниях. Потому что примерзаешь к страху навсегда. И даже умерев и оказавшись перед апостолом у райских ворот будешь честно признаваться в отсутствии документов или юлить, что их забыл взять с собой.

PS. Ремарк настолько классный в своей литературной нише, что даже слов нет. А после того как прочитал одну из ранних его книг и видел насколько никакой он был, то еще больше уважения к человеку, который искал свой творческий путь и не сдавался, не бросал. В итоге подарил миллионам несколько реально сильных книг. Спасибо вам, Эрих Мария, за возможность увидеть мир вашими глазами.

#Когтевран_К

После прочтения "На западном фронте без перемен", "Три товарища" воспринимается как ее продолжение. Вот они, те самые солдаты, они выжили и пытаются продолжать жить в этом новом "мирном" мире. Насколько хорошо у них это получается? Когда как. Но они стараются, радуются маленьким успехам, борются за свои убеждения, поддерживают друг друга, влюбляются и берегут свою любовь с величайшей нежностью и заботой, как последнее чудо в этом искалеченном войной мире.

Это книга-размышление, совершенно в духе Ремарка, она спокойна, уравновешенна, рассудительна, она излучает мудрость и принятие судьбы какой бы стороной та не повернулась.

К сожалению, я не так спокойна, как книги Ремарка. И хотя искренне восхищаюсь автором, не могу не признаться - именно эту книгу читать мне было довольно скучно. Ни нежная, сентиментальная любовь Робби и Пат, ни судьбы друзей Роберта не вызвали у меня особенно сильных эмоций. Может быть виной тому общая лирическая атмосфера книги, может быть моя невообразмая черствость, но я выдохнула с облегчением наконец ее дочитав. При этом другие романы Ремарка производили сильнейшее впечатление.

#Шармбатон_О

Первый вопрос,который у меня возник во время знакомства с этой книгой "как люди могут столько пить?".Без иронии,я до сих пор думаю,это преувеличение автора или же в то время всё было настолько сурово,что каждый человек мог "калдырить" литрами ежедневно?Я скорее склоняюсь к тому,что Ремарк тем самым пытается указать нам на то,что людям тяжело было переживать послевоенное время,которой не уходило из памяти,да и настоящее их особо не радовало,а алкоголь помогал как-то расслабиться и ни о чём не думать.Эта книга,на мой взгляд,подобна свече,которую зажгли в самом начале,но она так или иначе сгорит.Сначала всё вроде как спокойно,три главных героя живут обычной жизнью,лишённой особой роскоши,потом пламя свечи становится чуть ярче,у Робби появляется Пат,а два его верных товарища разделяют свой успех,дополняя его небольшими победами в их общем автомобильном деле.Но впоследствии свеча неумолимо начинает потухать.Сначала автор знакомит читателя с тем,что главная героиня больна,при чём намекая нам на то,что хорошим дело вряд ли кончится.Затем погибает Ленц,что на мой взгляд,является переломным моментом в этом романе.Образ Ленца лично для меня рисовался самым светлым в этом королевстве пессимистов,и я до конца надеялся,что если кому-то и суждено погибнуть,то его автор не тронет.Дальше Кестер продаёт машину,которая тоже по своему стала неотъемлемой частью этого романа,своего рода недостающей деталью пазла.Но выбора другого не было,ибо он понимал всю серьёзность проблемы,и хотел,чтобы его друг как следует попрощался со своей любовью и не оставил её в тяжёлые минуты,когда жизнь медленно ускользает и те искры,которые сверкали из её глаз,безвозратно потухали.Закончилось всё неоднозначно,автор не показал нам,как сложилась дальнейшая судьба Робби и Кестера,но в этом и изюминка этого романа.Да,они скорее всего продолжили бы жить в физиологическом смысле,но души их явно были при смерти.Сомневаюсь,что они когда-то были по-настоящему счастливы,но теперь и подавно.
Этот роман прекрасен тем,что в отличии от множества произведений,здесь ты переживаешь за всех героев,и по прочтению сочувствуешь тоже абсолютно всем.Даже булочнику,который потерял свою жену и жил с какой-то некоронованной "куртизанкой",место которой было в Интернасьонале.Даже Хассе,от которого ушла жена,хотя его поступок я ни в коем случае не одобряю.Свеча,которая дарила свет всем этим людям,теперь уже не светит ни для кого.
Произведение учит читателей,по-моему мнению,прежде всего тому,что жить стоит моментом,особо не заглядывая вперёд,ценить то,что у тебя есть,ибо никто не гарантирует нам в будущем все те блага,которые у нас есть в настоящем.Может для кого-то просто крепкое здоровье,верные друзья и немного марок на ром кажется слишком мизерным удовольствием,но я убеждён,что в мире полно людей,которые мечтают хотя бы об этом.Отношения Кестера,Ленца и Робби являются для меня эталонными в вопросах о мужской дружбе.Автор прекрасно передал нам все те чувства,которые эти суровые военные испытывали друг к другу,они на все 100% были готовы отдать последнюю рубашку ради товарища,что не может не восхищать читателей.Ещё меня очень сильно зацепил момент с проституткой Розой,возлюбленный которой рисовался мне в самых ужасных красках,а она так его любила.Любовь зла,как говорится .
В заключении хотелось бы отметить самое главное.Я безусловно счастлив,что решил познакомиться с этим романом,в нём было много положительных моментов.В конце прочтения мне конечно было грустно от всей ситуации,которая сложилась,но я ждал чего-то подобного.Всё ведь могло быть ещё хуже.Робби вполне мог решиться на самоубийство,которое в романе уже было и я вполне допускаю,что автор раздумывал над подобным развитием событий в конце."Когда человек не сдаётся,он сильнее своей судьбы."-очень сильное высказывание,которое стало "вирусным" на просторах интернета,меня оно тоже покорило.Отличный роман,всем рекомендую.

Это всего лишь второй роман Ремарка в его библиографии и в нем он еще совершенно не тот Эрих Мария, которого люблю, ценю и уважаю. Эту книгу не публиковали при жизни писателя, возможно и по его собственному желанию - этого я не знаю. Но однозначно это было правильное решение. Очень важное предупреждение - не вздумайте знакомиться с Мастером с этого странного романа.

В книге идет речь о женщине Гэм, которая путешествует по всему миру, строит отношения, высказывает свое мнение, ищет (или демонстрирует?) себя. Она свободна от предрассудков своего времени, не считает, что женщина обязательно должна быть за мужчиной и с мужчиной, а сама по себе лишь вторична. Это правильно, время это доказало. Проблема в том, что иногда Гэм доказывала как раз прямо противоположное. Т.е. на самом деле она еще не готова быть такой, какой она себя считает.

Но это все о героине, о происходящем. У каждого может сложиться свое, в том числе иное мнение. А что же сама книга? А вот ничего хорошего.
Проблема в том, что она вторична. Ремарк, вероятно, ищет свой стиль (и как же нам повезло, что он его все же найдет через пять лет в На Западном фронте без перемен). Но ищет он, ощупывая других.

Например на предмет самой Гэм он явно щупал Сомерсетта Моэма. Однако если Моэм женщину-героиню не только писал, но и чувствовал, понимал, и главное - заставлял прочувствовать читателя, то Ремарк ограничился исключительно уровнем "Давайте поразмышлям". Что-то вроде "Есть ли жизнь на Марсе?"

А форма романа напоминает нечто среднее между Фицджеральдом и Вирджинией Вульф. Сиюминутные эпизоды преподнесенные в стиле потока сознания. Читать трудно, малопонятно и самое страшное - совершенное неинтересно. Героиня у меня оставила только одно чувство - безразличие. А сама книга забылась настолько быстро, что сев писать рецензию через два дня, я долго вспоминал о чем же в ней говорилось.

Считаю, что читать ее можно только самым большим фанатам автора с целью понаблюдать за процессом развития Ремарка как литератора.

#Когтевран_О

Письма Эриха Марии Ремарка к Марлен Дитрих можно назвать поэмой, одой той что никогда не оценила бы его душу по-настоящему. Они возвышенно прекрасны и если бы Эрих Мария Ремарк писал бы поэзию, я бы сравнила его с Джоном Донном.
Песня поющего в терновнике, той маленькой и храброй птички что поет свою песню умирая.
В письмах великого автора столько любви и безграничной нежности что от неё хочется плакать.
Это то чувство когда ты впервые слышишь Аве Мария на чистой латыни. А перед глазами одна из великих скульптур Мария держит на руках умирающего сына. Печаль, она звенит в его словах.
И предчувствие конца, нет, нет и проскальзывает в письмах тихое смирение.
Это первые письма, они полны страсти и любви, но время идет. В 1939 году письма немного утрачивают лиричную возвышенность и становятся более приземленными. Но все так же полны любви, обожания и тепла.
В последних письмах виден охлаждение и разрыв между Марлен и Эрихом. И становятся понятны слова о смерти, он чувствовал что однажды роман кончиться.
Эриха Марии Ремарка не стало 25 сентября 1970 года, но он любил лишь свою Пуму, у него конечно были и другие женщины. Но вряд ли он осыпал их розами из слов.

Уважаемый господин Ремарк!

Наконец-то я могу выразить Вам свою благодарность именно за эту книгу, т.к. будучи прочитанной когда-то ещё в школе, она зародила мечту увидеть это магическое место, где заканчивается Евразия с западной стороны, где океанский бескрайний простор обещает свободу от оставшейся за спиной горящей Европы.

„Meine Geschichte beginnt in Lissabon“ – говорит герой книги. Я же говорю: «Моя история, мой Лиссабон начинается именно с этого произведения».

Через 20 лет я вернулась к этой книге, перечитала, чтобы посмотреть фильм в оригинале. Да, эта история легла в основу фильма, снятого Западной Германией в 1971 году. Если честно, фильм получился гораздо мягче и «счастливее» чем то, что Вы пытались донести до будущих поколений в книге. В фильме столько солнца, любви, счастья, красивые люди, хорошая одежда, вполне сносные условия для жизни. Да, смерть неизбежно оборвет это счастье. Но той гнетущей атмосферы безнадежности вселенского масштаба, что есть в Вашем тексте передать они не смогли, или не захотели.

В книге прослеживается незримая и магическая связь всех несчастных людей, как им передается по наследству вместе с новыми документами шанс на спасение, но счастье никому не гарантировано. Новые имена, новая Родина. А разве Родина может быть новой? Они бегут к краю, туда где заканчивается материк, обрывается старая жизнь, а новая находится за таким далеким горизонтом, что не всем суждено отправиться в это путешествие. У кого-то нет возможности, у кого-то не хватит сил.

Как же я стремилась к этой набережной, которая с самого детства жила в памяти олицетворением свободы, надежды и избавления от бед. И вот полгода назад я пришла на это место на реке Тежу. Пронзительное голубое небо, солнце, музыка и веселье. Но на самом краю в любое время суток есть люди. Видимо, этот край, эта грань, конец земли действительно манит. Все так и хотят туда заглянуть и всматриваясь, кто в горизонт, кто в воду – каждый видит своё.

Читать это произведение в разном возрасте – значит, видеть каждый раз другие грани. В детстве виделся спасительный корабль и «приключения» спасающихся людей. Сейчас же на первый план выходит отлично показанное понятие условности всей нашей собственности, в том числе в личных отношениях. Ничто напрямую не подвластно нашей воле и уж тем более жизнь другого человека или его любовь. И понятие грани, конца, обрыва – кто-то его переступит и пойдет дальше, а кто-то только заглянув, вернется обратно на твердую землю, и оставим этих последних, как и главного героя, без объяснений и оправданий. Посмотрим с благословением в уходящую грустную спину и чемодан в руке, и будем проживать свои историю.

Herzlichen Dank für Ihr Meisterwerk!

#курс
#книжный_марафон2020

Daylight dies
Blackout the sky
Does anyone care?
Is anybody there?
Take this life
Empty inside
I'm already dead
I'll rise to fall again

I can feel you falling away

— Война загубила нас для всего.

Он прав. Мы уже не молодёжь, в нас нет более желания штурмовать мир и доказывать всем и каждому о том, кто мы есть на самом деле, бросать вызов сегодняшнему дню, дню завтрашнему и так из года в год. Мы всего лишь те, кто бежит от самого себя. От солнечного спокойного утра, когда просыпаешься, а рядом спокойно сопит любимая жена или ластится к боку в поисках просто тепла соседская кошка, пробравшаяся к тебе в комнату через открытое окно, взобравшись по одиноко стоящему многовековому дереву; от горячего парного молока и утренних разговор, в которых сквозит повседневность и мирская бытовая обыденность. Мы бежим от своей жизни. Нам едва исполнилось восемнадцать, мы начинали любить мир, жизнь и других, а нам неожиданно пришлось по ним стрелять.

Первый разорвавшийся снаряд попал мне прямиком в сердце.

Нас было сто пятьдесят человек. Мы стоим в девяти километрах от фронта и нас осталось восемьдесят человек. Взмах ресниц, на которых осталась вода — льёт дождь, дождь, это никак не слёзы — и нас в живых лишь тридцать два.

День и вправду был нынче хороший. Мы живы, почта пришла, почти у каждого из них есть несколько писем и газеты. Пишут жёны, ждущие нашего возвращения домой, пока дети сидят смирно и обнимают их за колени; пишут родители — старые, немощные, больные, но хранящие в закутках, подальше от посторонних глаз пропавшие пирожные и любимое брусничное варенье; они ждут, ждут нашего возвращения домой, ведь «тебе страшно, сынок? Нам рассказал один, из тех, что вернулся, мол, там пускают газ. Неужели ты не хочешь домой?»

«Конечно, хочу, мама». Так им хочется ответить. Так сильно так им всем — любимым, родным — хочется ответить, но ком встаёт поперёк горла. Нам было восемнадцать-девятнадцать лет — ни дать, ни взять сущие мальчишки, что мы знали о войне, о смерти, о безысходности и о страхе? В сущности, ничего. Важнее было знать про Гёте, где находится Франкфурт и как решаются задачки по математике. Никто из нас не задумывался о таком слове как «война».

А сейчас для нас самое главное — двойной паёк курева. А если прилагается ещё и выпивка, то просто пир! Здесь, на войне, без алкоголя сложно. Без него никак и никуда. Он пристаёт к тебе как самый несносный запах, обволакивает как вторая кожа. Иногда в нём можно найти спасение, убежать и забыться, но это так, больше подходящая вещь для новобранцев. Спустя год нахождения в окопах на всё начинаешь смотреть по-другому.

— Смысла нет натягивать штаны…

Есть, пить, одеваться, справлять нужду, ходить со спущенными штанами до щиколоток — все вместе, на глазах друг у друга. Здесь мы нашли то, что ближе семьи, родины, жён и детей. Прочное, практическое чувство единения, которое на фронте переросло в лучшее, что породила война, — в товарищество. Мы есть каждый друг и друга и это успокаивает, мы словно обретаем силу, потому что знаем, каждый из нас готов подставить тебе своё плечо, покуда ты жив и не смертельно ранен. А что дальше — пустота.

Жизнь коротка. Наши товарищи лежат в земле — если там ещё было хоть что-то, что можно было бы предать земле; мы не знаем, сколько мы ещё проживём на этом свете, нас съедает страх. Мы спим и едим, сколько влезет, предаёмся пьянству и курим, чтобы не погрязнуть в скуке. Всё до невозможного просто.

Лужайка за бараками. Чудесно бездумные часы. Над нами — голубое небо. А вокруг раскинувшийся цветущий луг. Мы читаем письма и газета, курим, ветер взлохмачивает пряди волос после того, как мы сняли шапки и положили их подле себя. Ветер играет с нами, играет словами и мыслями. Мы — девятнадцатилетние старики с щуплыми тельцами детей — и мы среди ярко-красных маков. Одни. И сейчас мы чувствуем себя вольготней, чем в каком-либо роскошном белокафельном заведении. Там лишь гигиенично, а у нас здесь — красиво.

Пламенные речи, призывающие с плакатов и трибун на защиту родины, против лазаретов, где умирает по двадцать человек в день, в большинстве своём там одни мальчишки, вчерашние школьники, сошедшие со скамеек и отправленные на фронт. Лозунги, скандирующие, что служение государству — есть наивысшая ценность жизни граждан, против испытанного чувства смертельного страха, когда приходится скрываться от летящих снарядов в чьём-то гробу, сидеть в компании с мертвецом, когда ты сам наполовину мертвец, и ожидать. Чего-то ожидать. И обязательно остерегаться ядовитых газовых паров, что выжигают напрочь лёгкие — кому желанно последние часы своей жизни харкать собственной кровью и умирать, умирать… давиться остатками жизни, ха-ха…

В лице проступили чужие черты. Под кожей более не пульсирует жизнь, её вытеснило на грань тела, изнутри пробивается смерть, глаза уже в её власти. ЧУЖИЕ ЧЕРТЫ.
Это Франц Кеммерих, девятнадцати с половиной лет от роду, он не хочет умирать. Не дайте ему умереть!
Однообразно покачиваются машины, однообразно звучат возгласы, однообразно льёт дождь. Льёт на головы нам, на головы убитых, на тело маленького новобранца с раной, которая слишком велика для его берда, льёт на могилу Кеммериха, льёт в наши сердца.
У нас нет ни плоти, ни мышц, ни чувств, ни эмоций — тонкая оболочка еле сдерживаемого безумия; мы не смотрим друг на друга. Опасаемся чего-то безрассудного. Губы плотно сжаты — ничего, это пройдёт… Пройдёт…
Мы бросаем гранаты не в людей — даже и мыслей подобных у нас нет. Мы видим лишь каски и хладные руки преследующей нас смерти.

«В нас нет больше беспечности, мы до ужаса равнодушны. Мы одиноки, словно дети, и умудрены опытом, словно старики, мы черствы, печальны и ребячливы, — я думаю, мы потеряны».

Небо синее, безоблачное. Ветер дует и приносит с собой запах крови, тяжёлый и отвратительно-сладковатый — мы ощущаем смесь хлороформа и тлена. Нам становится дурно, тошнит. Страшное ощущение чуждости. Я не могу вернуться, я изгой. Волна перемолола. Мир выплюнул. Я солдат, это моя опора, за которую я ещё хоть как-то могу удержаться. Я лишь боль о себе, о матери, обо всём, что так безотрадно и бесконечно.

Что будут делать наши отцы, если мы однажды поднимемся, станем перед ними и потребуем ответа? Чего они ждут от нас, когда наступит время без войны? Наше знание о жизни ограничивается смертью. Что может случиться после? Что станется с нами?

ЧТО ОНИ ОТВЕТЯТ НАМ.

— Мы-де железная молодёжь.
Мы злобно смеёмся, все.
Железная молодёжь! Железная молодёжь. Молодёжь! Нам всем не больше двадцати. Но молоды ли мы? Молодость? Она давно прошла. Мы старики.

Мы не успели пустить корни. Война смыла нас, унесла. Для других, старших, она перерыв, остановка, они могут думать о том, что́ будет после. А вот мы целиком в её власти и не знаем, как всё это кончится.

Тогда было тихо и спокойно и военные сводки были кратки: «На Западном фронте без перемен».

На Западном фронте без перемен — это несколько больше, чем роман, роман антивоенный. Это попытка Эриха Марии Ремарка «рассказать о поколении, которое погубила война, о тех, кто стал её жертвой, даже если спасся от снарядов». Это собрание по памяти, по пережитому некой части боли, тлена и разложения — всех этих ужасов войны. Нет ни малейшего желания говорить о том, что и так понятно, но воистину война — это страх. Книги про войну тяжелы, и мне хочется после прочтения романов Весь невидимый нам свет, Поправка-22 и На Западном фронте без перемен от них уединиться где-нибудь в углу, потому что все эти истории — они отнюдь не вымышлены, такое действительно было и это просто переворачивает сознание вверх тормашками, потому что всё равно остаётся это глупое неверие, принять всё до конца мешает страх. Ох, как же сильно пишет Эрих М. Ремарк простыми, но режущими правду словами — мне кажется уже немного излишним пытаться изобличать все свои эмоции в слова. Книга несомненно трогает.

«…но теперь мы прозрели, вмиг научились видеть. И увидели, что от их мира не осталось ничего. Внезапно мы оказались в страшном одиночестве — и должны были справляться с ним в одиночку».

— Зря ты так надрывался. Он мёртв.

Никто из них не хотел умирать.

P.S. Мне нравится творчество Ремарка, я очень трепетно отношусь к его романам, которые из раза в раз цепляют меня и я просто-напросто не понимаю, как вообще могло так пошло начаться моё знакомство с его творчеством. Это было уже лет пять-шесть назад, я тогда была несведуща в литературе, авторах и прочем, все знания ограничивались кой-какой русской классикой, которую изучают в школе, ну или книгами, прочтёнными из более разнообразного списка чтения книг на лето. Но была у меня в классе одноклассница, которая любила читать, и на переменах было привычном делом застать её за чтением одной-другой книги, поэтому я как-то однажды всё-таки осмелилась и подошла к ней за советом «а что почитать?» Думаю, она хотела лишь пошутить, когда спросила «а не хочу ли я прочитать «Пятьдесят оттенков серого»? Шутки я не поняла… потому что впервые слышала название, но дабы не показать свою неосведомлённость, я с радостью и полнейшим воодушевлением воскликнула «конечно!» Мне просто почему-то представился какой-то старенький английский детективчик, ну кто ж знал, право слово… Никогда не забуду её ошалелых, полнейшего недоумения глаз. Она что-то тогда пролепетала и сказала, что принесёт мне в понедельник «Трёх товарищей» Ремарка, и ещё потом долго добивалась от меня обещания больше никогда не ляпать таких одобрений в сторону предложений насчёт 50ОС в каких бы то ни было проявлениях. После она подарила мне несколько книг Ремарка — огромное ей спасибо; однако ж знакомство было положено отнюдь не самым удачным образом, за что меня периодически съедает стыд…

P.P.S. Дневной свет погибает,
Небо охватывает тьма.
Кому-нибудь не безразлично?
Есть здесь кто-нибудь?
Возьми эту жизнь.
Опустошенный изнутри,
Я уже мертв.
Я восстану, чтобы вновь пасть.
Я чувствую, как ты исчезаешь.
Breaking Benjamin - Give Me A Sign.

#Шармбатон_О (Книга из списка запрещённых книг.)

Как проглотить этот ком в горле, который мешает дышать? Нет, меня не душат слезы, это не та слезливая, грустная история, в которой главный герой погибает и ты плачешь, потому что очень привязался к нему, нет. Это война. С первой до последней строчки ты будешь там, на войне, вместе с Паулем, Альбертом, Катом и другими. Там все умирают, ты принимаешь это как данность, как часть бытия. Но то, что читая художественную книгу понимаешь - так все и было, заставляет сердце сжиматься и затаенный тихий ужас не даёт вздохнуть.
Меня действительно ужасает прочитанное, я не люблю историю, потому что она лишь хронология войн и списки имен зачинщиков этих войн. Я не люблю книги и фильмы о войне, не хочу знать насколько ужасными, жадными и подлыми могут быть люди. Те чудовища, которые устраивают эти войны, которые рассуждают о политике и смотрят на картину масштабно. Совершенно не интересуясь сколькими жизнями оплачен каждый миллиметр на их картах, где они переставляют фигурки условных войск.
Но иногда я натыкаюсь на такую книгу и получаю поддых, мне становится больно, страшно и тошно. Осознавать, что это было и, возможно, будет еще.
Я не могу оценивать эту книгу как обычное художественное произведение, в ней нет ничего художественного. Я не могу рассуждать о сюжете, я пытаюсь понять как мне дальше с ним жить. Эта книга из тех, что взламывают мозг, переворачивают сознание и меняют мироощущение. Я получила разряд, меня вытащили из моего маленького уютного мирка, закинули на фронт, показали его глазами простого солдата, а потом вернули обратно. Поэтому извините, мне нечего больше сказать, мне нужно снова научиться дышать.

#Шармбатон_О

«… кем бы ты ни был – поэтом, полубогом или идиотом, всё равно, - каждые несколько часов ты должен спускаться с неба на землю, чтобы помочиться. От этого не уйти. Ирония природы. Романтическая радуга над рефлексами желез, над пищеварительным урчанием. Органы высшего экстаза заодно организованы для выделения.»

Прочтенная в пятый раз (последний в оригинале) эта книга вдруг выдала мне мысль о двойственности и относительности. Поэтому такая странная цитата из неё сама собой запрыгнула в эпиграф.

По сути в ней описан супергерой своего времени. Хотя, пожалуй, любого времени. Это настоящий мужчина в личном, профессиональном, социальном, моральном и других смыслах. Одновременно с этим ничто человеческое ему не чуждо, даже некоторые излишества. Без которых образ бы получился слащавым и искусственным.

Относительная ценность жизни – центральная тема романа. Раскрытию её способствуют линии криминальных абортов, хирургии, различных, почти будничных смертей и убийств, документов на человека (читай – жизнь).

История любви ещё более неоднозначная. Начатая абсолютно внезапно и мгновенно перерастая в огненную страсть и болезненную привязанность, она не имеет никаких перспектив. Это явно не будущее тихое семейное счастье, не из таких партнеров оно складывается и не в таких условиях. От этого горит ещё ярче и вопреки логике никто не может сказать – лучше бы её не было.

Двойственность выказала и сама Триумфальная арка, как архитектурное сооружение. Тут она мрачна, «возвышается громадиной», то во тьме, то в свете прожекторов. А у меня в памяти она контрастно выделяется ярким сооружением на фоне безоблачного синего неба жаркого июльского дня…

Очередная книга – магический навигатор воплощенных путешествий! А это что-то да значит

#БК_2019 (1. Книга, которую вам подарили. Подарок auf Deutsch от Санты @chiimotosuowa на новый 2019г.)

#книжный_марафон

«Странно, как быстро что-то может рухнуть. В одно мгновение. А кто-то другой даже не успевает дочитать газету»

Знаете, за что я люблю романы Ремарка? В них нет шелухи. Жестко, четко, оголяя нервы и проблемы, без прикрас и недомолвок раскрывается то, что было. Но несмотря на сложность темы и трагедии, романы душевные, живые и оставляют долгое послевкусие.

Страшно остаться без дома и средств к существованию. Страшно расстаться с родными навсегда. Страшно быть ненужным своей Родине.

Сотни тысяч обездоленных, ненужных и отвергнутых. Они вынуждены скрываться и прятаться. Жить без документов и метаться от одной границы к другой.

Спать вполглаза и не знать, что будет завтра. Безнадежно, зыбко, больно. Они не выбирали такую жизнь, кто-то решил за них. Но даже в такой почве расцветает любовь, дружба, поддержка. И все как-то ярче и чувствуется острее, потому что знаешь, что вряд ли навсегда.

Это был расцвет антисемитизма в Европе в 30-х годах двадцатого столетия.

Я снова в восхищении и благодарна за эмоции, что испытала. Ремарк для меня тот автор, которого хочется перечитывать.