Обладать

Пожалуй, "Обладать" в моем личном списке занимает позицию "разочарование года". Такая заманчивая аннотация, восторженные отзывы читателей, обещание тайн и величия викторианского Лондона, а в итоге я получила очень длинную историю, в которой лирические отступления были настолько объемными, что иногда я боялась потерять нить повествования. И это при том, что я довольно спокойно отношусь ко всяческим описаниям. Нет, я не могу сказать, что книга совсем мне не понравилась, да и оценку я поставила вполне приличную, но ощущение, что я ожидала чего-то другого, так и не покидает.

В книге две основные сюжетные линии. В одной, представленной в виде тайной переписки двух поэтов - Кристабель Ла Мотт и Рандольфа Генри Падуба, не только история их взаимоотношений, но и их взгляды на литературу и отрывки из их произведений, легенд и преданий. Другая линия - уже вторая половина 20 века, двое одержимых ученых, один из которых посвятил свою жизнь исследованию жизни и творчества Падуба, а вторая, по совместительству являющаяся потомком Ла Мотт, - изучению ее идей и поэзии, в руках которых случайно оказалась та самая тайная переписка, начинают свое исследование, а точнее даже расследование о том, как никому не известные события развивались на самом деле.

Да, предания о Мелюзине (сразу как-то вспомнились книги Белая королева и Хозяйка Дома Риверсов, в которых вскользь рассказывалось о ней), поэмы и сказки были интересны, но порой их было слишком много, они отвлекали от сюжета. Сами же события обеих сюжетных линий были немного скомканными, когда на первых 500 страницах ничего особо не происходит, а потом на последних 100 все развивается слишком стремительно и даже неправдоподобно. Хотя именно из-за концовки я и не могу поставить оценку ниже.

Почему-то, если отбросить все не относящиеся к сюжету отступления, эта книга мне показалась похожей на Тринадцатая сказка. Так что, возможно, поклонникам "Тринадцатой сказки", любящим многочисленные вставки, интересные, но не сильно влияющие на сюжет, придется по душе произведение Антонии Байетт.
#доза_допинга

Если позаимствовать терминологию у фигурного катания, то нижеприведённое будет состоять из короткой программы в виде впечатления от книги и произвольной программы в виде, возможно, излишних размышлений о совпадениях.

Итак, стартую с самого близкого мне. Я начал читать «Обладать», и уже с самых первых страниц позавидовал переводчикам. Это восхитительный текст для работы. Я понимал, что он ставил сложные художественные задачи и, наверняка, много раз заставлял переводчиков скрипеть зубами от ярости, но замирать от восторга собственного труда тоже. Я угадывал английский оригинал в русском языке, подобно тому, как под одеждой угадывают соблазнительные формы женского тела. И стихи, и письма, да и нарратив — везде мастерство автора позволило языку предстать во всей его возможной красе. С удивлением в конце тома я обнаружил признание переводчиков в любви Антонии Байетт и её книге. Так что, в самом деле, работа с «Обладать» принесла им удовольствие. Кроме того, в послесловии они раскрывают множество справочных сведений и аллюзий, которые помогают лучше понять роман.

Осмелюсь только сказать, что я бы всё-таки постарался сохранить подлинную фамилию главного героя — Эш, то есть ясень. Возможно, дал бы при этом огромную, неуклюжую сноску в начале. Потому что «падуб» в качестве фамилии, как я ощущаю, звучит до крайности не английским образом. Не могу навскидку вспомнить в английском языке хотя бы одно слово со схожим фонетическим строем.

Самый главный, на мой взгляд, успех Байетт — это потрясающая эмоциональная напряжённость событий в двух временных рамках. Особенно, конечно, в 19 веке. По сути, что случилось? Мужчина полюбил женщину, она его тоже, однако жизненные обстоятельства не позволили им быть счастливыми. Этот на словах не сложный сюжет пером Байетт приобретает эпическую громкость и глубину. Мучительность невозможного просто разрывает душу и действующим лицам, и читателям, если они того захотят. Пара Падуб и Ла Мотт — Аск и Эмбла, Ясень и Ива. Два древа, которые никогда не смогут сплести ветви. А у нас, в русской традиции, помните? «Но нельзя рябине к дубу перебраться / Знать, ей, сиротине, век одной качаться...» Это общечеловеческий трагический образ. Длинные письма влюблённых друг к другу, их действия в разлуке — это удивительные примеры силы чувства, силы характера, благородства и, наверное, чрезмерного упрямства.

Персонажи современности, конечно, пожиже. В первую очередь, потому что они уже люди, а не герои. Это не упрёк. Писательница своим замыслом сделала их такими. Добрыми и не очень, альтруистами и стяжателями, но неизменно проще, чем фигуры, жизнь которых наши современники изучают под микроскопом. Это важно. Они-то изучают предков, а их самих изучать будут вряд ли. Хотя большинство из персонажей сегодняшнего дня в книге тоже вызывают симпатию. Тот же Роланд Мичелл. Не самое распространённое имя в современной Англии выбрано не случайно. Это Роланд, подошедший к подножию Тёмной Башни истории личности в литературе, готовый штурмовать её стены… Или Мод Бейли — учёный, которую американская подруга напрасно старается превратить в лесбиянку, и которая находит силы услышать в себе подлинное чувство. И другие фигуры.

Кстати, Байетт сделала американцев проводниками двух отрицательных посылов. Во-первых, американский делец хочет вывезти исторические документы в США. Когда их не получилось купить, он готов их украсть буквально из могилы. У него нет и признаков моральных сдержек. К тому же он любитель какой-то извращённой порнографии. В общем, он — типаж научного флибустьера. И второе, американский учёный, феминистка и лесбиянка, у Байетт символизирует культ сексуальности. Современное общество вообще всё рассматривает через призму сексуальности. У меня создалось впечатление, что Байетт это не нравится.

«Обладать» — поразительное произведение. Я очень-очень рад, что прочёл его. На этом короткая (не слишком, правда, короткая) программа закачивается. Дальше факультативная часть, что называется, «для себя» (нет).

***

Как же иногда монета вдруг раз! — и на ребро становится. Когда в действие романа вошёл персонаж Мод Бейли, женщина занятая литературоведением, да ещё именно английской романтической поэзией, меня кольнуло. А я ведь уже встречался с этой фамилией, правда, с несколько иным написанием, и она тоже была связана с английским романтизмом 19 века. Maud Bailey и Thomas Haynes Bayly… Вымышленный персонаж и совершенно реальный поэт и песенник середины 19 века, двадцать три произведения которого я перевёл.

Более того, мне вспомнилось, что Бейли иронизировал над захватившей Великобританию тогда страстью к биографиям. Это стало настоящей манией. Не успевала горсть земли ударить в крышку гроба, а в типографиях уже лежали упакованные и готовые к продаже жизнеописания. Сегодня копание в личной жизни известных людей стало только безжалостней, обретя видеоформат, "рыбу" которого можно заготовить ещё до того, как субъект умрёт. Бейли в 1840-х опубликовал поэму «Биография», в которой, шутя, угрожал написать биографию почившего спаниеля «мамаши Хаббард». Она так и начиналась: «Мамаши Хаббард умер пёс / Известный спаниель / Приму ж труд скорбный написать / Каков был этот зверь». А вот как она заканчивалась:
But now to take away a life
Each man of letters strives;
The undertakers thrive by deaths,
Biographers by Lives.
O'er new made graves, thro' murky mists
Of prejudice he jogs;
And so it seems biography
Is going — to the dogs!

В моём эквиритмическом переводе:

Присвоить чью-то жизнь себе
Всяк литератор рад,
Гробовщика питает смерть,
Биографа — Судьба,
Вот по могилам он труси́т
Мглу предрассудков сквозь,
Похоже, биографии
Скатились псу под хвост

А если от сатиры вновь вернуться к настроению романа «Обладать», то я бы хотел привести ещё одно короткое стихотворение Томаса Хейнеса Бейли…

I'll only hear the word farewell,
I will not now be told
That when you come again, you'll bring
A store of gems and gold.
To other friends, who love you less,
That promise you may tell;
At such a moment, let me hear
That one sad word — "Farewell!"

Yes, breathe no other word but that,
Unless it be the vow,
That promises a safe return.
With love as fond as now.
Say, you'll be true, though in the halls
Of splendour you may dwell.
Oh! let me hear you tell me this
Or only say — "Farewell."

В моём эквиритмическом переводе:

Услышать должен я "прощай",
Не должен слышать то,
Что ты вернёшься, принеся
С собой груз золотой,
Друзьям, что любят, но не так,
Такое обещай,
А мне сейчас скажи одно
Печальное "прощай!"

И не шепчи других мне слов,
Когда не клятву ту,
С любовью нежной, как сейчас,
Найти обратный путь,
Пусть в пышный занесёт чертог,
Её не преступай,
Позволь услышать это мне,
А нет – скажи "прощай"…

В романе «Обладать» Ива сказала Ясеню «прощай».

Роман "Обладать" удивителен в своей многогранности, как и само понятие обладания из названия, которое может трактоваться не только как владение, но и одержимость, страсть (Possession). Приписка в оригинальном названии "A Romance" тоже что только не включает в себя. Сама Байетт напускает тумана с таким вот "романтическим романом", но жанрово в этом томике собрана целая россыпь - и роман классический, и рыцарский, и черты готического, эпистолярного, что-то от саги, с поэтическими лирико-эпическими вставками, не обошлось и без детектива, трагедия соседствует с комедией положений. Головокружительно не только жанровое многообразие, но и бесконечные и запутанные лабиринты отсылок, в которых простой читатель и не разберётся до конца, если уж и профессиональные литературные исследователи вместе с переводчиками ломали головы. Но даже той малой части понятных и пояснённых отсылок достаточно для того, чтобы почувствовать этот шарм аналогий и ассоциаций.

Роман очень особенный и в плане ритмов и темпов - это настоящая полиритмия, ощущаемая благодаря скачкам во времени и вставкам документов, писем, поэзии. Повествование получается сосредоточенно-медитативным, но не усыпляющим, чем-то напоминает музыку Баха. Это не то искусство, которое будоражит поверхностной динамикой (хотя движение и интересные повороты сюжета однозначно присутствуют), но очаровывает глубиной и многослойными красками. "Обладать" - это ещё и проникновенная ода любви к литературе в целом, с начала её времён, от древних мифов, трагедий, эпоса через рыцарские, викторианские романы и все последующие жанры к постмодернизму, литературе современной. Поэтому сложно представить, чтобы такой роман не полюбился истинному читателю.

Всё даже начинается в библиотеке, в 20 веке, когда один из главных героев Роланд (отсылка к образцовому рыцарю) открывает толстую в чёрном пыльном переплёте книгу и находит черновики любовного письма от викторианского поэта Рандольфа Падуба (в оригинале Ash - и пепел, и ясень) к какой-то таинственной особе. И понеслись литературные расследования... Понеслись, конечно, громко сказано, потому что сюжет хоть и движется, но очень степенно и разгоняется на полную мощь только ближе к концу.

Филигранно, утончённо и живо Антония Байетт создаёт образы двух поэтов, рождающихся из её воображения: Рандольфа Падуба и Кристабель Ла Мотт. Оба они образы собирательные и у каждого есть по несколько прототипов. У Падуба это Роберт Браунинг и Альфред Теннисон. Кристабель - Кристина Россетти, Элизабет Барретт Браунинг, Эмили Диккинсон (чей маленький сборник стихов в оригинале по счастливой случайности оказался у меня на книжной полке). Но поэты заключают в себе не только реальные прототипы, но и отражения литературных архетипов, мифологических созданий и даже целых явлений: они и боги, и духи, и эпические герои, феи, монстры, ведьмы, деревья, реки. Наиболее захватывающий и противоречивый образ в результате у феи Мелюзины, воплощённый в Кристабель. Такими же собирательными становятся у автора и современные герои из 20 века. Это "магические кристаллы", которые поворачиваются то одной гранью, то другой, и каждый персонаж, как и вообще любой человек оказывается целой вселенной. И в этом случае, конечно, нельзя не зацепиться глазом за цитату воображаемого Падуба:

"Человек - это история его мыслей, дыхания, поступков, телесного состава и душевных ран, любви, равнодушия и неприязни, история его народа, государства, земли, вскормившей его, его предков, камней и песчинок, знакомых ему краёв, история давно отгремевших битв и душевных борений, улыбок дев и неспешных речений старух, история случайностей и постепенного действия непреложных законов..."

Возвращаясь к вопросу обладания, интереснее всего он отражается не в любовном влечении, хотя эта сторона также раскрыта ярко, но в одержимости литературных исследователей, которые хотят владеть тайнами, предметами, личной перепиской и при желании всеми мыслями умерших поэтов. Моральная сторона этого вопроса очень размыта, и Байетт в целом не слишком даже порицает своих героев, дошедших до несанкционированного раскапываниямогилы. Она видит в подобной страсти что-то если не благородное, то точно очаровательное.

Временные переклички от древних времён до современности навевают мысли о цикличности - мотив "вечного возвращения", завораживающий, гипнотический: ощущение, что всё это уже было и будет, почти магические моменты трансцендентального осознания. Поэтому, пожалуй, в книге и не обошлось без спиритизма и фрейдизма, магическое постоянно блуждает рядом, но к счастью под руку со скепсисом. Эта спиритическая составляющая тут же связывается с женским началом, а скепсис отлично отражён в поэме Падуба "Духами Вожденны". Борьба двух начал мужского и женского ещё одна богатая на трактовки составляющая, тут даже нелегко понять отношение самой писательницы в феминизму, который расцветает на страницах и показан также многогранно, через призму "магического кристалла".

Через роман по-новому ощущаешь эти таинственные связи между читателем и писателем, между человеком и искусством, искусством и временем. А ещё это очередное напоминание о том, как на самом деле полезно и захватывающе обращаться к древним мифам, легендам, эпосу, к тому, из чего вырастала целая культура, как из маленьких ростков древней литературы разветвились деревья и превратились в пышные кроны литературы нашего времени.

#Добро1_2курс (список "догадайся сам")

Эту книгу надо читать в оригинале, при соответствующем уровне языка, конечно. Потому что только в этом случае, а также при наличии солидной культурной базы в области мифологии и английской литературы, как минимум, можно заметить и понять все аллюзии, игры слов, оценить поэтические отрывки, которыми изобилует роман. В этом смысле "Обладать" мне чем-то напомнил многослойное творчество Умберто Эко, где на поверхности - доступная всем увлекательная история, а тем, кто в теме, открывается чтение совершенно иного уровня.

Интрига закручивается со случайного обнаружения "падубоведом" Роландом Митчеллом черновика письма поэта викторианской эпохи Рандольфа Падуба к незнакомке. Кто адресат? Было ли отправлено письмо? Если да, существовала ли переписка и сохранилась ли она? Научный интерес и простое любопытство заставляют Роланда начать расследование. С этого момента читателю придётся самому стать литературоведом: роман выстроен так, что создаётся ощущение непосредственного участия в исследовательской работе. Рассказ от третьего лица ведётся только о ходе изысканий в настоящем, а все, что касается прошлого, выложено на страницах книги в виде дневников, писем, отрывков поэм и стихов, с которыми читателю приходится "работать" и на основании которых складывать картину прошлого, как при настоящем научном поиске.
Надо отдать должное автору и переводчикам - в предложенных документах им удалось очень достоверно передать поэтический и эпистолярный стиль викторианской эпохи. Продираться через "загромождённые, как мебельный склад, предложения" было нелегко, но именно этот витиеватый слог создавал нужную атмосферность, контраст с настоящим временем.

В английском варианте роман называется Possession, что можно перевести двояко: обладание или одержимость. Все в книге так или иначе охвачены одержимостью обладания. Одержимость учёного во имя обладания знанием, одержимость собирателя с целью обладания редкостным экземпляром, одержимость любовников - чтобы обладать друг другом.

Роман мне очень понравился, хотя продвинуться глубже основного сюжета мне удалось во многом лишь с помощью примечания. И тем не менее, у меня возникали свои собственные параллели при чтении.
Мортимер Собрайл очень напоминал профессора Таккера из "Бумажных людишек" Голдинга, потратившего жизнь на преследования своего "Падуба" - Уилфрида Баркли.
Кристабель Ла Мотт казалась сделанной из одного теста с Сарой Вудрафф из "Женщины французского лейтенанта". Я даже внешне их одинаково представляла.
Переклички с "Фаустом" Гёте, "Холодным домом" Диккенса и "Нортэнгерским аббатством" Остин были очевидны, а для последователей Фрейда и феминисток в романе вообще поле непаханное.

И ещё одна неожиданная параллель - с недавним замечанием @neveroff об этичности публикаций переписки великих:
"Страшно представить себе, как хищные руки шарят в письменном столе Диккенса в поисках личных бумаг, где он запечатлел свои интимнейшие чувства – для себя и только для себя, а не на потребу публики."
"Письмо, наконец, не предназначено для читателей как соавторов или читателей как угадывающей и предсказывающей инстанции – оно вообще не для читателей. Оно – если это настоящее письмо – написано для читателя , одного, единственного."

Если бы можно было поставить несколько оценок, то эту книгу я бы оценила так:
10 - за гениальный замысел, за воплощение, за писательское мастерство, за словотворчество, за глубину идеи и слаженную геометрию образов. Да в конце концов, за то, что Антония Байетт явно писала, что называется, от души, не ориентируясь на моду в издательском бизнесе, на коммерческий успех, на условные вкусы основной массы читателей-потребителей. Она пишет то, что требует ее ум, ее сердце, ее фантазия. Невероятно интеллектуально наполненная, эта книга как головоломка. Сколько нужно знать, сколько нужно пережить, прочувствовать, чтобы написать такое. Сколько лет нужно просидеть в пыльных архивах, душных читальных залах, чтобы родились такие яркие герои как Падуб и Кристабель. Это потрясающе, это необыкновенно, без иронии.

Лично мне книга дала очень мало, помимо бесконечной головной боли. Мое удовольствие от чтения я могу оценить не выше чем на 3. Автор насыщает текст ужасно длинными, невообразимо трудночитаемыми стихами и поэмами, наводящими сон и дрему. Она наводняет роман жутчайше невоспринимаемыми мной длиннющими запутанными письмами, наводящими тоску и депрессию. Пожму руку тому, кто прочитал роман от слова до слова в ясном сознании!

Мне нравилось прослеживать линию современности и находить аналогии в прошлом. Это было так тонко, ненавязчиво и красиво. Энтузиазм и целеустремленность героев в поисках конечной разгадки меня порадовали и подбодрили, но когда в начале я познакомилась с десятком героев, вся суть которых - кропотливые поиски слов, значений, аллюзий и намеков, я не поняла, разве это жизнь? Так раствориться, так заменить реальную настоящую жизнь старинной пылью - это нормально? Да какое дело, с кем жила поэтесса такая-то и с кем спал поэт такой-то? Интерес в том, что как раз от того, кто с кем спал и кто с кем жил, диаметрально может поменяться смысл стихотворения. И все-таки я воспринимала образы Собрайла, Роланда, Аспидса, Беатрисы как авторскую иронию.

Еще 10 я бы поставила за послесловие переводчика, разгоняющее туман. Надо было читать его в начале, сделать предисловием. Да, без спойлеров не обошлось бы, но зато была бы во время чтения в руках надежная нить Ариадны.

Еще я частенько прикидывала, было бы интереснее и понятнее, если бы прообразами героев были бы русские поэты? Да, мне определенно было бы интереснее.

Мой итог: очень сложная насыщенная книга, глубокая и умная, не для всех.

#Добро1_2курс