Евгений Германович Водолазкин
Биография писателя
Водолазкин Евгений Германович родился в 1964 году в Киеве. В 1981 году окончил школу с углубленным изучением украинского и английского языков и поступил на русское отделение филологического факультета Киевского государственного университета. Окончив университет в 1986 году с красным дипломом, поступил в аспирантуру при Отделе древнерусской литературы Института русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР.
После защиты в 1990 году кандидатской диссертации на тему «Хроника Георгия Амартола в древнерусской литературе» поступил на работу в Отдел древнерусской литературы Пушкинского Дома, возглавлявшийся академиком Д. С. Лихачевым. Работая в институте, публиковался в «Трудах Отдела древнерусской литературы», журнале «Русская литература» и других изданиях, принимал участие в подготовке Энциклопедии «Слова о полку Игореве» и «Библиотеки литературы Древней Руси».
В 1992 году в связи с получением Лихачевым Тепферовской премии, предусматривавшей годичную стажировку ученика лауреата в Германии, был приглашен Мюнхенским университетом, где изучал западную медиевистику, а также читал лекции по древнерусской литературе.
Вернувшись в Петербург, продолжил исследовательскую работу в области древнерусского исторического повествования, экзегезы и агиографии. Совместно с Г. М. Прохоровым и Е. Э. Шевченко издал книгу «Преподобные Кирилл, Ферапонт и Мартиниан Белозерские». Участвовал в ряде конференций в России и за рубежом, в том числе – в Международных съездах славистов в Кракове и Любляне. В 1998 году в Пушкинском Доме Водолазкиным была организована международная конференция «Монастырская культура: Восток и Запад» (материалы конференции составили основу одноименного издания, вышедшего год спустя).
В 1998-2002 года (с перерывами), будучи стипендиатом Фонда Александра фон Гумбольдта, занимался исследовательской работой в библиотеках Германии. В 2000 году в Мюнхене Водолазкиным была опубликована монография «Всемирная история в литературе Древней Руси», защищенная им в том же году в ИРЛИ в качестве докторской диссертации. В исследовании разработана и обоснована новая концепция древнерусского исторического повествования. Помимо публикаций, эта концепция была представлена на конференциях по медиевистике и лекциях в Санкт-Петербургском университете.
В 2002 году выпустил книгу «Дмитрий Лихачев и его эпоха», в которую вошли воспоминания и эссе выдающихся ученых, писателей и общественных деятелей. С начала 2000-х годов наряду с научными исследованиями в области древней и новой русской литературы печатает публицистические и научно-популярные работы («Независимая газета», «Новая газета», «Литературная газета», журналы «Звезда», «Огонек», «Эксперт» и др.), среди которых – книги «Часть суши, окруженная небом. Соловецкие тексты и образы» и «Инструмент языка». Приблизительно в это же время начал заниматься и литературным творчеством. Изданный в 2009 году роман «Соловьев и Ларионов» стал финалистом Премии Андрея Белого и «Большой книги», а роман-житие «Лавр» (шорт-листы «Большой книги» и «Нацбеста»), по мнению многих критиков и писателей, стал главным литературным событием 2012 года.
С 2012 автор – главный редактор пушкинодомского альманаха «Текст и традиция».
Примечательно место фантастики в творчестве автора. Речь идёт о романе «Лавр», герои которого способны не только исцелять безнадежно больных и останавливать эпидемию чумы, но и прозревать сквозь пространство и время, заглядывая и в наши дни. Подзаголовок называет роман «не историческим». Действительно, время, представленное в книге нелинейно, все события как бы сосуществуют в одно и то же мгновение. И кажущиеся анахронизмы, народе пластиковых бутылок в средневековом лесу или современной лексики из уст персонажей, лишь подчеркивают подлинную природу этого времени. Время «Лавра» сакрально. По сути, перед нами современный опыт агиографии. И текст наполнен юродивыми, благодеяниями, пророчествами и искуплением: перед нами мир, в основе которого лежит Чудо. То самое — первый элемент известной триады «Чудо-Тайна-Достоверность», сформулированной братьями Стругацкими как своего рода канон для фантастических произведений.
Похожие авторы:
Упоминание книг автора:
Цитаты из книг автора
Признаюсь честно — поставила генератор случайных чисел только на книги, которые находится в списке “Хочу прочитать”. Уж больно он массивен, пора его подсократить.
Мне выпал нежно любимый Водолазкин и “Брисбен”.
Брисбен. Город на другом конце света, где вечное лето. Город, название которого удивительно музыкально, как и одноименный роман Евгения Водолазкина.
В произведении раскрывается история жизни Глеба Яновского, известного музыканта, блестящая карьера которого разрушена из-за болезни. Замерший в страхе перед приближающимся Паркинсоном, виртуоз встречает писателя и соглашается рассказать ему свою историю.
Как же можно представить биографию музыканта? Только музыкальным образом, конечно. Водолазкин выбирает полифонию — синхронное звучание двух и более мотивов — и переплетает истории. Прошлое и настоящее героя. Историю человека и историю страны. Русский и украинский языки. Безабзацный поток воспоминаний и четко отмеченный на временной шкале ход настоящего.
Роман течет медленно и мягко, и ты качаешься вместе с каждой буквой на спокойных волнах. Несмотря на размеренность повествования, ты редко скучаешь и медленно идешь по сюжету, свободному от нравоучений и навязанных выводов — только чувства на кончиках пальцах.
“Если под ногами шатается земля — держись за Небо”
#БК_2023 14. Книга, выбранная для вас генератором случайных книг.
"Известно ведь, что история есть лишь путь, по которому идет человек. На этом пути можно умножать добро или сеять зло, и это зависит от выбора каждого". Е. Водолазкин " Оправдание Острова".
Очень редко бывает со мной такое, что после прочтения книги я не могу высказать относительно нее однозначного "понравилось/не понравилось". И "Оправдание Острова" как раз такой уникальный случай. С одной стороны, книга очень многоплановая, насыщенная. Читается легко. Но, с другой стороны, большинство читателей, перелистнув последнюю страницу, полезут в интернет, чтобы понять, а что все-таки хотел сказать автор, либо просто забудут, что такая книга у автора есть. Я отношусь к первой категории читателей. И после завершения книги прочитала интервью Е.Водолазкина, где он рассказывает, какие идеи хотел вложить в свой "Остров". Действительно, несуществующий "Остров" до боли напоминает нам и Древнюю Русь, и Византию и многие другие государства (тут и война Севера и Юга), ранее и ныне существовавшие. Но для меня эти темы не очень интересны, особенно сейчас, когда все новостные паблики я просто пролистываю. А вот история об удивительной любви и духовной близости одной семейной пары, которой было даровано прожить чуть больше трех веков меня зацепила. Еще очень актуальной выглядела тема о методологии истории. Что есть история: простая хронология или все-таки попытка установить причинно-следственные связи. А если эти причинно-следственные связи есть, то почему люди постоянно наступают на одни и те же грабли, почему войны на земле нашей не прекращаются, а деньги порабощают даже самые светлые умы. В общем, о книге можно писать очень долго. Наверное, все-таки лучше ее прочитать и понять "нравится или не нравится". А мне все-таки скорее понравилось, но это не точно)
#книжный_марафон2023
Очень давно хотелось познакомиться с Евгением Водолазкиным, и даже ранее было сделано несколько попыток прочитать эту книгу. Но порог вхождения в историю оказывался для меня слишком высоким. Наконец - то удалось преодолеть этот барьер.
Эта история о человеке, потерявшем своё время. У него его просто украли. Авиатор остро ощущает свою потерю и пытается всеми силами восполнить этот пробел. Прожить, прочувствовать, ощутить годы, принадлежащие ему по праву. Если бы это было выполнимо...
Возможно, я скажу ужасную вещь, но мне не хватило в этой книге души. У неё очень много плюсов. Хорошо написана, поднимает очень важные и сложные темы, необычный сюжет, неожиданные повороты... Перечислять положительные стороны можно долго. Но вот меня совсем не проняло. Главный герой какой-то пассивный, безэмоциональный и "весь в себе". Так и всё сложное, важное, трудное - прошло пассивно, вяло и ровно.
Не могу оценивать эту книгу, потому что низко оценить невозможно в силу понимания, что она хороша. Но и поставить высокую оценку из-за личного не лучшего восприятия поставить сложно.
Не хотелось бы ставить крест на авторе, поэтому через какое-то время попробую познакомиться с ещё одним его произведением.
Мягко говоря, неприятно удивлён. Водолазкин, наверное, самый распиаренный российский писатель современности, если не брать в расчёт «вечных гигантов» вроде Пелевина, Акунина и Донцовой. Автор подаётся потребителю в обличье гения, не иначе. И говорит он в своих интервью достаточно умно, и выглядит как типичный доктор филологических наук, коим он, к слову, и является. Но «Брисбен» куда более красноречив, нежели навязчивый пиар, бесконечные и бесполезные интервью, сверхинтеллектуальный внешний вид. Лучше всего про мастера расскажут его работы.
Странно, что книга почти всем понравилась, на мой взгляд «Брисбен» – крайне слабый текст. Один из слабейших, прочитанных мною у современников-соотечественников.
Первое, что бросается в глаза, книга очень неграмотно построена. Разделение романа на перманентные отступления в прошлое, а затем путешествия назад в настоящее – это приемлемо, но то, как по-разному выстроен текст в каждой из частей вызывает недоумение. Прошлое – это стена предложений, зачастую исполненная в виде одного абзаца, включающего в себя всё: прямую речь, непрямую речь, монологи, диалоги, полилоги, цитаты и т.п. Всё это максимально неудачно скомкано и, как следствие, неудобоваримо. Настоящее – чаще всего исполнено в виде примитивнейшего полилога. Примерный уровень:
- Какую песню мы будем играть?
- Песню?
- Песню.
- Песню про птиц.
- Уток?
- А утки что, не птицы?
- Утки – это утки.
Доктор филологических наук.
Да, здесь можно и нужно парировать, что в этом конкретном диалоге участвует ребёнок. Но: 1. Этот диалог – один из многих (всех). 2. У меня большой опыт общения с детьми и могу сказать, что даже дошкольники не разговаривают так искусственно и убого, а ребёнок из книги – далеко не дошкольник.
От примитивизма в общении до профессиональных терминов один шаг. Скрыть свою вербальную слабость Водолазкин пытается путём перенасыщения книги музыкальными терминами. Видимо слова «форшлаг» и «флажолет» действительно могут на кого-то произвести впечатление, а автора возвести в ранг эстета, знатока классической музыки. На мой взгляд, это допустимо, если терминами не злоупотреблять. Водолазкин же пихает «тремоло», «фугу» и «сольфеджио» при каждом удобном случае. Это уже позёрство.
«В искусстве лучше недосказать, чем сказать слишком много» – цитата из «Брисбена».
Водолазкин говорит неприлично много. Всё время перебирает словами, передерживает внимание читателя на избыточных деталях. Гитара оказалась полой внутри, но резонаторное отверстие не сработало. Эти слова не звучат. Это слова, за которыми абсолютно ничего не стоит.
А ещё автор – это очередной «закрывальщик» «советского вопроса». Когда это делал Сорокин с самиздатом «Норма» в 1983 году – это было свежо и нагло. Когда это делал Пелевин с романом «Омон Ра» в 1991 году – это было актуально и необходимо. Когда это делает Водолазкин с «Брисбеном» в 2018 году – это настолько запоздало, что даже стыдно. На сегодняшний день «советский вопрос» не закрывал только ленивый. Сама идея превратилась в пошлость. Водолазкин жадно её подхватил и сделал в некоторых частях «Брисбена» проводной.
Отдельно можно сказать и про персонажей. Это карикатура на человека. Восковые фигуры со странными именами, которые странно разговаривают. Про то, что настолько известных гитаристов не существует в природе – уже много раз говорили – чёрт с ним, но вы посмотрите, насколько этот Глеб Яновский упивается своим гедонизмом, забыв, что творчество – это всегда аскеза и поиск. Сюжетная линия с девочкой Верой тоже неприятно впечатлила своей предсказуемостью. И попытка выдавить слезу из читателя в конце романа выглядит как запрос на эмоциональную переплату.
Всё вышеперечисленное выдаёт в Водолазкине крайне слабого автора, конъюктурщика и графомана. Удивительно, как доктор филологических наук может настолько не уметь писать художественные книги. Ещё более удивительно, что его книги очень многие высоко ценят.
Единственное, что по-настоящему есть у этого романа – дешёвенькая мысль про «memento mori». Идея, словно проститутка, познавшая ложе бесчисленного количества «тонких» авторов. Цитата, выжженая татуировками на телах миллионов диванных философов. Дешевле только «carpe diem». Проще говоря, ничего нового, а когда тебя начинают кормить уже стократ пережёванной пищей, непроизвольно начинает тошнить.
#80дней (Германия)
